Я прекрасно знала, как мужчины дорожат своими ремнями. В их гардеробе может быть десяток галстуков, которые они могут менять каждые полчаса, но ремней будет всего пара штук. Причем один из них окажется непременно «любимым», и расстанется с ним мужчина только в крайнем случае. Вот на ремни гостей я и решила прицепить «жучков».
С женщинами было проще. Немки очень меркантильны и приобретают одну дамскую сумочку на все случаи жизни. В свое время я встречала таких немецких фрау, которые приносили на светские рауты сумочки, аккуратно залатанные и заклеенные. Тогда как сами едва могли стоять на ногах под тяжестью драгоценностей.
Я настроила своих «жучков» так, чтобы они начинали работать только от голоса Ридле, и прилепила их мужчинам на ремни, а женщинам — на сумочки. Мне это стоило некоторого труда, но теперь я могла не опасаться, что от меня что-то ускользнет.
Последним штрихом были клипсы в моих ушах. Обе клипсы были миниатюрными приемниками. Они улавливали сигналы, передаваемые «жучками», дешифровывали их и нашептывали разговоры Ридле мне прямо в уши. Правда, сигнал от подслушивающего устройства в кабинете Ридле клипсы не принимали, но для этого у меня была другая аппаратура. Впрочем, я не думала, что сегодня она мне понадобится.
Когда я привезла гостей в офис «Gediehen», Ридле вежливо попросил меня подождать в приемной, пока он здоровается с приехавшими. Меня это ничуть не огорчило, хотя недовольную гримасу я все же состроила. Затем опустилась в мягкое кресло и прислушалась к тому, что шептали мне мои клипсы.
Почти за весь двадцатиминутный разговор ничего интересного я не услышала. Лишь когда гости стали покидать кабинет, я поняла, что моя незатейливая ловушка сработала.
— Карл, возьми это, — раздался у меня в ушах торопливый голос Хольберна, чуть задержавшегося в кабинете.
— Ты бы еще при всех мне дискету отдал! — недовольно зашипел на него Ридле.
— Дело срочное! — приказным тоном проговорил Хольберн в ответ. — К вечеру ты должен изучить материал…
Больше они не разговаривали. Я, как ни в чем не бывало, поднялась выходившим из кабинета гостям навстречу, думая о том, что Гром был прав! Если, конечно, Хольберн не передал Ридле видеокассету с немецкой порнографией…
Мои немцы оказались неплохими людьми. Когда первая волна восторгов у них миновала, с ними очень даже интересно стало общаться. Самой разговорчивой среди гостей Ридле оказалась фрау Гецрих — внешне мало похожая на немку — из местечка Фильсхофен, что в двадцати трех километрах от Пассау.
Фрау Гецрих была какой-то дальней родственницей матери Ридле и руководила остальными гостями на правах хозяйки. Она привезла с собой своего мужа Рудольфа и его старшего брата Петера с супругой. Хольберн был для нее таким же экскурсоводом, как и я. Причем вся эта пятерка вместе знала по — русски только три слова: «водка», «икра» и «хочу».
— Фрау Гецрих, — спросила я ее, когда мы проезжали один из тарасовских базарчиков. — Вы же летели через Москву. Неужели там вы не поняли, что Россия не такой дремучий лес, каким вам ее рисовали в эпоху «холодной войны»?!
— Милая моя, позвольте вам заметить! — назидательным тоном проговорила эта почти пятидесятилетняя женщина. — Есть две причины, из-за которых мы не могли судить о России по Москве. Во-первых, мы были в Москве не больше трех часов и, следовательно, ничего особенного увидеть не смогли. Но это не главная причина!..
Фрау Гецрих сделала небольшую паузу и торжествующе осмотрела всех присутствующих. Казалось, что она только что сделала величайшее в своей жизни открытие и собирается им поделиться. Наконец, дождавшись, пока взоры всех пассажиров микроавтобуса устремятся на нее, фрау Гецрих продолжила:
— Меня поражает то, что вы здесь в России не умеете видеть очевидное, — проговорила она, словно вся наша страна ею была уже давно изучена. — Вы же сами отсюда, из провинции, в Москве ничего, кроме Кремля и Мавзолея, не видите. А между тем Москва теперь настолько же русский город, насколько и курица является птицей. Ваша Москва уже давно выглядит европейским центром…
Фрау Гецрих пустилась в дальнейшие рассуждения о том, чем на самом деле является Москва, но я ее не слушала. Я полюбила нашу столицу еще в те времена, когда училась в школе. С первого класса нам внушали, что Москва — это сердце всей страны, и для меня она и Россия всегда были неотделимы.
Теперь же эта немецкая кляча, которая видела Москву только в выпусках новостей, говорит, что столица России самой России больше не принадлежит! Мне хотелось одернуть ее, осадить, но я этого не стала делать. Я понимала, что фрау Гецрих в чем — то права. Наверное, в том, что Москва изменилась.
Дело даже не в «Макдоналдсах», что появились в столице. Не в англоязычных надписях на улицах города и не в «Мерседесах», что бороздят ее улицы. Москвичи первыми в России научились ЖИТЬ.
Не просто отбывать время на работе в ожидании очередной зарплаты, надеясь на удачу да доброго начальника. Они научились ставить перед собой жизненные задачи и реализовывать их, веря в свои силы.
Москвичи первыми научились не только работать. Они умеют и отдыхать. Это в провинции весь отдых сводится к просиживанию перед телевизором да к бесконечным попойкам. В Москве все по-другому.
Не скажу, что у нас в Тарасове люди живут критериями застойных лет. Но психология победителя привилась еще далеко не всем. Любим мы еще, сидя на кухне за бутылочкой водки, говорить: «А че я? Я человек маленький, че я могу один?..»
В общем, мне сказать фрау Гецрих было нечего. Да, и не поняла бы она того, что я стала бы ей говорить. Поэтому я совершенно перестала прислушиваться к их разговору и даже сняла с ушей клипсы.
Дело в том, что от клипсов получался довольно неприятный эффект. Они двоили звук и создавали иллюзию постоянного эха. Мне это мешало, да и в прослушивании «жучков» сейчас необходимости не было.
Кстати, насчет «жучков». В моем арсенале их была целая коллекция. Различных габаритов и различной мощности. Те, что я прицепила к ремням и сумочкам гостей, были не больше спичечной головки. Они втыкались в материал так, чтобы на поверхности оставалась только небольшая кромка, сделанная в виде двухполюсных металлизированных пластин, разделенных диэлектриком. Одна из пластин была приемником, вторая — передатчиком.
Техника довольно сложная в изготовлении, но простая в обращении. Если, конечно, правильно ее ставить. У нас по «жучкам» такого типа на спецподготовке были особые занятия. Вел их вор-карманник, и, поверьте, ставить «жучки» так, чтобы никто не обратил на ваши действия внимания, он нас научил.
Не зная, сколько будет гостей, я захватила с собой десять штук этого чуда техники. Правда, у мини — «жучков» был один недостаток: радиус их действия не превышал десятка метров. Но мне другого и не требовалось. Для большего расстояния есть более мощные приборы.
Три из них я прихватила с собой. Размером они были с ноготь большого пальца и действовали в радиусе двух километров. Правда, для их прослушивания требовалась специальная аппаратура, которую, как клипсы, не поносишь. Но и она у меня, естественно, была.