А было это утро
прохладным и погожим,
и ветер жег ей губы
и дрожью шел по коже.
Ай, как ее знобило
от горного потока!
Ребенок.
И как ей горько было!
Первый мужчина.
С ветрами отлюбила
увядшая до срока!
Второй мужчина.
Кого она дождется?
Первый мужчина.
Кому она постелет?
Второй мужчина.
И тело отцветает,
и грудь ее пустеет!
Ряженая.
А кого я дождусь – этой ночью,
этой ночью скажу под луною.
Этой ночью, святой этой ночью
разорву полотно кружевное.
Ребенок.
И сразу ночь наступила.
Ай, ночь, какой не бывало!
Глядите, как потемнело,
река чернее провала!
Вступают гитары.
Ряженый (вставая и размахивая рогом).
Белей не ведал я тела,
лица не видел грустнее!
Но цвести ему маковым цветом,
лишь раскину я плащ перед нею.
(Приближается.)
Чтоб святой отворил тебе лоно,
чтобы розой была, а не терном,
приходи в полотняной сорочке
и лица не завешивай черным.
Стороною, под тенью смоковниц,
прокрадись за церковной стеною
и терпи, пока день не застонет,
это тело мое земляное.
Затеплилась улыбка!
Как тело просияло!
Как бьется она гибко!
Ряженая.
Любовью закружило,
завило пуще хмеля,
и жала золотые
под кожей онемели!
Ряженый.
Семь раз она стонала
и девять замолкала,
и столько же гвоздика
к жасмину приникала.
Третий мужчина.
Пусть рог ее коснется!
Второй мужчина.
Ожги цветком и танцем!
Первый мужчина.
Как гибко она гнется!
Ряженый.
На этом богомолье
мужчина верховодит.
Мужья – порода бычья.
Мужчина верховодит.
А розы достаются
тому, кто их находит.
Ребенок.
Хлестни-ка ее ветром!
Второй мужчина.
Хлестни ее цветами!
Ряженый.
Огнем заполыхала,
бегите же на пламя!
Первый мужчина.
Сгибается тростинкой.
Ряженая.
Клонится розой белой.
Мужчины.
Пусть девушки уходят!
Ряженый.
Чтоб жарче догорело
и пламенем, и пляской
охваченное тело!
Все уходят, танцуя, хлопая в ладоши и смеясь. Поют.
Голоса.
Есть сад за небесами,
и розы там повсюду,
а среди роз тех райских
одна подобна чуду.
С криками пробегают две девушки. Входит веселая Старуха.
Старуха. Тут не заснешь! А вот, похоже, и она. (Входит Йерма.) Это ты! (Йерма подавленно молчит.) Да зачем ты здесь?
Йерма. Не знаю.
Старуха. Не поумнела? А где муж?
Видно, что Йерма совсем обессилена усталостью и неотвязной мыслью.
Йерма. Там.
Старуха. Чем занят?
Йерма. Пьет. (Молчание. Йерма прижимает руку ко лбу.) ОГосподи!
Старуха. Ах да ох! Кончай охать и решайся! Тогда я не сказала тебе, не смогла, а теперь скажу.
Йерма. Что ты мне скажешь! Я и так знаю.
Старуха. То скажу, о чем грех молчать. Что людям глаза колет. Муж твой виноват. Слышишь – муж! Руку на отсечение! Что отец его, что дед, что прадед – разве это мужчины? Чтоб у них кто родился, надо земле с небом сойтись. Одна слюна в жилах. А ты другой породы. У тебя братьев да племянников по всей округе не счесть! Да что за проклятье на тебя пало, на такую красавицу!
Йерма. Проклятье. Сгубила спорынья хлеб.
Старуха. Что у тебя, ног нет? Беги из дому.
Йерма. Бежать?
Старуха. Как увидала я тебя, сердце зашлось. Зачем сюда едут? Найти себе другого. Такие они, здешние чудеса. За скитом тебя сын мой ждет. В доме нужна женщина. Оставайся с ним, и заживем мы вместе. У сына добрая кровь. Моя. Почуешь с порога, что в доме еще пахнет колыбелью. Твоя постель золой стыла, а заколосится хлебом, детей своих напитаешь. Идем. До людей тебе дела нет. А что до мужа, найдутся в моем доме и ножи, и руки, сразу дорогу забудет.
Йерма. Замолчи! О чем говоришь? Чтоб я милостыню взяла? Думаешь, мне мужчина нужен? А честь куда деть? Река вспять не течет, луна средь бела дня не светит. Иди прочь. Своя у меня дорога. Ты думала, я к другому пойду? Кланяться ему стану, то выпрашивать, что по праву мое? Не знаешь ты меня, а знала бы – и рта не раскрыла. Не надо мне милостыни.
Старуха. У кого жажда, воде рад.
Йерма. Я как земля в засуху – сотней волов не распахать, а ты мне ковшик воды подаешь. Тело мое отболело, другая у меня боль.
Старуха (резко). Ну и пропадай – твоя воля. Ты как репей на пустоши, колючка, пустоцвет!
Йерма (в отчаянье). Да, пустоцвет, сама знаю. Пустоцвет! Что ж меня этим по лицу хлестать! Не радуйся, как дети, когда звереныша замучат. Слово это с самой свадьбы у меня из головы не идет, а от людей еще не слыхала, впервые в глаза говорят. И вижу, что правда.
Старуха. И не жаль мне тебя, ничуть не жаль! А сыну другую найду. (Уходит.)
Издалека доносятся песни и шум гулянья. Йерма идет к повозке – навстречу ей Хуан.
Йерма. Ты здесь был?
Хуан. Здесь.
Йерма. Выслеживал?
Хуан. Выслеживал.
Йерма. Все слышал?
Хуан. Все.
Йерма. На том и кончим. Иди веселись.
Хуан. Нет! Пришел мой черед говорить.
Йерма. Говори.