Марсель опустил голову, избегая взгляда Дакса.
— Все против меня...
— Но не я. Будь я против тебя, я бы сразу же согласился, изнутри я смог бы навредить гораздо больше, чем извне.
Эта фраза заставила Марселя задуматься.
— Верно, — выговорил он наконец и улыбнулся прежней, бодрой улыбкой. — Уж я — то тебя знаю, старый трахалыцик. У тебя есть и другие пути заработать, не засучивая рукава.
— Правда?
— До меня доходят слухи о тебе и Сью-Энн, — со знаюшим видом заявил Марсель. — И я не виню тебя. На деньгах действительно легче жениться, чем их зарабатывать.
Дакс улыбнулся, его ничуть не задел этот вывод. Если Марсель поверил в это, Бог с ним. Он поднялся.
— Я доведу тебя до двери.
Дакс подождал, пока Марсель отключит сигнализацию и откроет входную дверь. Как обычно, в такую рань ни одного такси видно не было.
— Давай, я вызову своего шофера, он отвезет тебя. Дакс поднял голову к небу: в восточной части Парк-авеню горизонт уже начал сереть.
— Здесь недалеко и пешком, мне не повредит прогуляться по свежему воздуху.
В нескольких кварталах от них по Пятой авеню в их направлении приближалась большая черная машина. Марсель настороженно следил за ней.
— Думаю, мне лучше войти в дом. Что-то я продрог.
— Спокойной ночи, Марсель.
— Спокойной ночи, мой друг, — ответил Марсель уже через закрытую дверь. — Звони в любое время, когда бываешь в городе. Я всегда здесь.
Какое-то время Дакс смотрел на захлопнувшуюся дверь. Услышав щелчок электрического замка, он понял, что Марсель опять включил сигнализацию. Повернувшись, он зашагал по улице.
Если такова плата за то, чтобы иметь в своем распоряжении деньги и власть, то ему не нужно ни того, ни другого.
Когда в кабинет вошел Шактер, Марсель сидел за своим столом.
— Ну?
Адвокат покачал головой.
— Абиджан говорит, чтобы ты убирался ко всем чертям. Он даже не стал меня слушать. Марсель побледнел.
— И это все?
— Не совсем. Он кое-что еще добавил.
— Что именно?
— К делу не относится.
— Говори. — Голос Марселя был ровным и твердым. — Я хочу знать, что сказал Амос.
Адвокат почувствовал себя неловко.
— Он сказал, что ты болен и сам не понимаешь, что делаешь. Сказал, что для него будет величайшей радостью узнать, что ты начал тяжбу по имущественным правам, потому что та печальная известность, которую ты приобрел, будет ничто по сравнению с тем, что он для тебя приготовил. В конце концов окажется так, что за тобой не пойдет ни один держатель акций. Он также предупредил меня, что если ты как опекун попытаешься использовать акции своих детей, он через суд добьется признания тебя невменяемым.
Лицо Марселя стало почти белым. Он сдерживал себя из последних сил.
— Но он не предполагает, что мы можем обратиться в суд как держатели его акций и ему в таком случае придется выступать в качестве ответчика?
Шактер покачал головой.
— Нет. Вряд ли. Марсель тонко улыбнулся.
— Тогда мы так и сделаем. У нас достаточно материала, чтобы суд постановил назначить другого управляющего компанией, со стороны, а самого его, может, даже посадят туда же, куда он засадил меня.
— Но какая нам с того польза? Никакой суд не отдаст компанию тебе.
— Это неважно. Важно то, что он ее лишится.
— А ты о детях своих подумал? Что будет в таком случае с их наследством? Ведь их фонд создан почти целиком на дивиденды с акций Абиджана. При новом управляющем они могут потерять всякую цену. Да и твои акции тоже будут дешевле бумаги, на которой они напечатаны.
— Наплевать! — прокричал Марсель. — О своих детях я сам позабочусь! Ступай в суд!
Шактер посмотрел на него в упор, помедлил и покачал головой.
— Нет, Марсель, я не стану этого делать. Я во многом с тобой соглашался, но тут мы разойдемся. В том, что ты предлагаешь, нет никакого смысла. Ты поступаешь просто как разрушитель.
— Ты не станешь этого делать? Ты сказал, что не станешь этого делать?
Марсель перегнулся через стол. На мгновение Шактеру показалось, что он хочет его ударить. Но этого не случилось. Слова, как плевки, слетали с его губ.
— Ты продал меня! Ты продал меня им! Лицо Шактера презрительно скривилось.
— На это мне даже ответить нечего.
— Это твой последний шанс! — завопил Марсель. — Либо ты отправляешься в суд, либо я найду себе другого адвоката.
С невозмутимым видом Шактер поднялся со стула.
— Это твое право.
Марсель забегал вокруг стола, пронзительно выкрикивая:
— Я добьюсь, чтобы тебя выгнали из адвокатуры! Так просто ты от меня не уйдешь! Ты не смеешь метаться от одной стороны к другой по той лишь причине, что там тебе заплатили больше!
— Никто не платил мне. — Шактер уже повернулся к двери. — Да и нужды в этом не было. Кроме того, никто не поверит, что даже ты рехнулся настолько, что готов обрушить все на свою голову только ради того, чтобы посчитаться с одним человеком!
Марсель сверлил адвоката диким взором.
— Все вы, евреи, одинаковы! Готовы продаться тому, кто больше заплатит.
Впервые с юношеских лет Шактер потерял терпение. С подобными оскорблениями ему приходилось бороться неоднократно — как в суде, так и в частной жизни. Мужчина он был крупный, выше шести футов ростом, руки его резко вздернулись и крепкой хваткой сжали лацканы пиджака Марселя. Казалось, он вот-вот поднимет своего босса в воздух и швырнет через всю комнату. Но он тут же взял себя в руки, пальцы его разжались.
Несколько мгновений мужчины не сводили друг с друга глаз. Наконец Шактер протянул руку и распахнул дверь.
— Что ты на меня вытаращился? — спросил вдогонку Марсель.
— Я был слеп все эти годы, — медленно ответил юрист. — Теперь я убедился, что твой тесть прав. Ты ненормальный.
На следующее утро Марсель звонил ему как ни в чем не бывало.
— Я подумал о твоих словах и пришел к выводу, что ты был прав. В суд идти нет никакого смысла. Абиджан — старик, не будет же он жить вечно. А вот после его смерти я рассчитываю все взять в свои руки. Я все-таки второй по значимости держатель акций.
— Ты хочешь сказать, что не будешь обращаться в суд?
— Ну, конечно, нет.
— Но вчера ты говорил...
— Это было вчера, — прервал Шактера Марсель, — я надеюсь, ты не держишь против меня зла за то, что я вчера наговорил в гневе? Ты же не такой мелочный человек! Ты же знаешь, в каком тяжелом положении я был все это время.