— Я не хочу разводиться, — сказала она. Сергей не ответил.
— Банк будет ежемесячно выдавать тебе чек и он же будет оплачивать содержание девочки.
— Можешь не беспокоиться, — жестко ответил Сергей. — Я сам о ней позабочусь.
— Но мне хочется.
Сергей снова промолчал.
— Я вернусь, — сказала Сью-Энн. — Просто мне надо ненадолго съездить домой. Прийти в себя.
— Хорошо, — согласился Сергей. Но они оба знали что она никогда не вернется. Так и должно было случиться.
— Дома все по-другому, другой язык, другие люди. На самом деле я никогда не чувствовала себя здесь хорошо.
— Знаю и думаю, что это вполне естественно. Каждый человек лучше чувствует себя дома.
Последние чемоданы были уложены. Сью-Энн подняла голову и посмотрела в лицо Сергею.
— Ладно, — как-то неловко сказала она, — до свидания.
— До свидания, Сью-Энн. — Сергей поцеловал ее на французский манер в обе щеки.
Она не отрывала от него взгляда, внезапно на глазах у нее появились слезы.
— Прости, — прошептала она, повернулась и выбежала из дома, оставив дверь открытой.
Сергей медленно закрыл дверь и прошел в гостиную. Плеснув в стакан виски, медленно выпил и почувствовав слабость, опустился в кресло. Он много раз прощался с женщинами, но это прощание было совсем другим. Ни одна из женщин не была Сью-Энн, и ни одна из них не была его женой.
Прощание это не было для него неожиданностью, он предвидел его еще тогда, когда она вышла из больниц1 и рассказала, что сделала.
— Ты рехнулась! — крикнул Сергей. — Только идиотка могла так поступить!
Лицо Сью-Энн было бледным, но решительным.
— Никаких детей больше, хватит с меня.
— Но другие дети могли бы родиться здоровыми!
— Я не желаю рисковать, я слышала об этих старых знатных европейских фамилиях.
Сергей удивленно посмотрел на нее.
— Но в моей семье никогда не было ничего подобного. Это просто несчастный случай.
— В моей семье тоже такого не случалось, — резко ответила она. — Как бы там ни было, я не хочу больше иметь детей.
Наступила тишина, Сергей стоял перед камином и смотрел на пламя, Сью-Энн подошла к нему.
— Ладно, не будем об этом, да? Сергей промолчал.
— Я, пожалуй, пойду спать. Сергей не сдвинулся с места.
Сью-Энн начала подниматься по лестнице, потом обернулась.
— Ты идешь?
— Попозже.
Сью-Энн ушла, а Сергей все стоял перед камином, пока не прогорели дрова. Когда он поднялся в спальню, Сью-Энн ждала его в постели, но все уже было иначе. Прежним отношениям не суждено было вернуться, слишком много преград возникло вдруг между ними.
Сью-Энн поняла это так же быстро, как и Сергей, и ее желание вернуться к прежней жизни моментально улетучилось. Она перестала соблюдать диету и заниматься зарядкой, перестала заботиться о своей внешности, располнела. Как-то Сергей предложил ей сделать прическу и купить новые платья.
— Для чего? — спросила она. — Мы все равно никуда не ходим.
Тут она была права. Война ограничила их, путешествия по Европе ушли в прошлое, уже никто не мог отправиться на Ривьеру или съездить в Париж. Они оказались запертыми на небольшом клочке земли.
Постепенно, один за другим разъехались по своим странам знакомые, и в Швейцарии остались только швейцарцы. А они были очень скучными. Казалось, что, кроме денег, их ничто не интересовало, только и разговоров было, кто из нынешних лидеров положил больше других денег в швейцарские банки.
Поскольку говорилось об этом с видом собственников, создавалось впечатление, что Швейцария вовсе не намерена возвращать эти деньги. Когда война закончится, большинство вкладов останется в стране, так как многих клиентов уже не будет в живых. Они сгинут, не успев перевести свои средства в другие банки, что сделает их собственностью Швейцарии. Когда германские войска прорвали линию Мажино и оккупировали Францию, казалось, что швейцарцы правы. Ощущение было такое, что наступил закат Европы.
Примерно через месяц после этих событий Сергею довелось побывать по делам в банке. Встретивший его Бернштейн спросил:
— Ваш отец полковник германской армии?
— Ну и что? — с любопытством спросил Сергей.
— Мы хотели бы связаться с некоторыми из наших клиентов, — ответил банкир, — но сейчас у нас нет для этого возможности.
— А почему бы вам не съездить к ним? — предложил Сергей. — Вы с компаньоном швейцарцы, так что неприятностей у вас не будет.
— Мы не можем этого сделать, — быстро ответил Кастель. — Правительство Швейцарии не позволит нам этого, потому что это может быть оценено как враждебный акт по отношению к Германии.
Сергей посмотрел на банкиров и понял, что их клиенты были евреями. Он промолчал.
— Ваш отец мог бы получить для вас разрешение, — сказал Кастель. — А мы, я уверен, могли бы снабдить вас швейцарским паспортом.
Предложение заинтересовало Сергея.
— Вы имеете в виду, что я стану таким образом гражданином Швейцарии? Банкиры переглянулись.
— Пожалуй, это тоже можно будет устроить.
Сергей задумался. Он до сих пор не был ни французом, ни русским, а просто перекати-поле — одним из того множества людей, которые кочевали по Европе после первой мировой войны. Их называли персонами без гражданства, однако, в конце концов, все равно надо было где-то бросать якорь, и большинство белогвардейцев выбрали для этого Францию. Швейцарское гражданство могло здорово пригодиться Сергею.
— А что вы от меня хотите? — спросил он.
— Чтобы вы попытались отыскать наших клиентов и получить от них указания относительно их вкладов.
— А если я не смогу их найти?
— Постарайтесь хотя бы выяснить, живы ли они. Нам необходима эта информация.
Сергей слышал о том, что существует негласное соглашение, по которому невостребованные вклады делятся поровну между банками и швейцарским правительством. Если это правда, то ему вполне понятен интерес банкиров к судьбе своих клиентов.
— А что я с этого буду иметь? — поинтересовался Сергей.
— Думаю, мы с вами можем прийти к соглашению, — сказал Бернштейн. — Разве мы производим впечатление людей без совести?
Сергей согласился написать отцу. Прошло несколько месяцев, и вот сегодня утром он, наконец, получил ответ. Как раз когда уехала Сью-Энн.
Отец Сергея проживал в номере того отеля, в котором в свое время работал швейцаром. Он писал, что сможет помочь Сергею и будет рад увидеть его.
Сергей отставил в сторону пустой стакан. Он решил, что примет предложение банкиров. После обеда он съездит в банк и сообщит им об этом. Но сначала ему надо уладить свои дела. Сняв трубку, он назвал телефонистке номер.