– А ну-ка, перечитай ещё раз, – говорил Петя (или Мара), услышав что-то выдающееся (со знаком плюс или минус).
– Изволь. «Алёша дёрнул за рычаг гранаты и спрятался в поросли дубняка».
– За рычаг гранату дёрнул? Ай, молодец, Алёшенька. Полный восторг. Теперь моя очередь читать.
Наступила весна, потом лето. Петя зарабатывал уже достаточно для того, чтобы снять где-нибудь комнату, но он как будто забыл о том, что Мара приютила его только на время. В его оправдание следует сказать, что дома он бывал редко, пол и посуду мыл по первому требованию, и с ним было легко и весело. Поэтому хозяйка всё откладывала и откладывала разговор о переезде. «Вот закончим вычитку, и он сам уедет», – говорила она себе.
С некоторых пор у Мары появилась тайна. Почти год назад она написала пьесу. Сопротивлялась этому, сколько могла – ведь ничего нового создать уже нельзя, ей ли, дипломированному филологу, не знать этого? Но, вопреки всем сомнениям, пьеса была написана, и было в ней что-то такое, что не давало покоя. Как на место преступления, возвращалась Мара к своей рукописи и перечитывала – целиком или частями.
Показать её друзьям она не могла. Все они тоже были дипломированными филологами и прекрасно знали, что ничего нового создать уже нельзя. И тайна зрела под спудом, ожидая возможности выйти наружу.
Однажды у Пети образовался свободный день, и он предложил за раз вычитать трёхдневную норму. «А потом отдохнём от этой муры, а то мне перед сном кажется, что на меня деревянный сюртук надели, и он мне жмёт во всех местах!» – признался он.
Запаслись едой, чаем, сигаретами. Работали споро, ловко отпуская комментарии по поводу прочитанного. Ненароком нашли совершеннейший бриллиант, читали и словно бы видели всё, что описывает автор. Посмотрели на подпись – узнали лауреата всех театральных премий. Сделали перерыв.
А потом какой-то чёрт дёрнул Мару за руку. И, когда настала её очередь, она стала читать свою пьесу.
Уже после первых двух реплик поняла, что всё не то, не так, и вслух звучит как-то жалко, неправдоподобно. Куда-то делось ощущение полёта.
– Путаница с двойниками! Какой креатив попёр! – прокомментировал Петя. – Слушай, но эту тему, кажется, исчерпали ещё в семнадцатом веке. Диагноз: очередное сомнительное дерьмецо второй свежести.
– Погоди диагноз ставить, – попросила Мара, – может быть, там другая идея. Я чувствую.
Она часто выступала в роли адвоката неизвестных ей конкурсантов, поэтому Петя не заподозрил её в личной заинтересованности.
– Всё может быть. Если ты так думаешь… Ну, почитай из середины, – разрешил он, – а я покурю пока.
Он открыл форточку и впустил в кухню детские голоса и скрип качелей. Мара бездумно перелистнула страницы, потом стала читать из середины. Как назло, попалась сцена, которую невозможно было понять, не зная всего, что было до того.
– Да не, ерунда какая-то, – сказал Петя, – образованный графоман. Слишком гладенько всё. Вышел на пенсию, дети выросли. Чего ещё делать?
– Точно не годится? – спросила Мара.
– Не, в отвал. Давай, моя очередь читать.
Снова читали, всё было как в дыму. Хотя Петя, когда курил, чуть не по пояс высовывался в форточку. Вечером ему позвонили, и он, сложив на груди руки в индийском приветствии намасте, сказал:
– Меня тут зовут на одну презентацию. Я буду вынужден тебя оставить.
– Тебе за это заплатят? – безучастно спросила Мара.
– Нет, но будет богатый фуршет. Я принесу оттуда что-нибудь вкусное, а ты пока в тишине почитаешь, поработаешь. Ничего ведь, если ты дочитаешь сама? Там осталось всего-то штук пять. А завтра-послезавтра – выходной.
Петя ушел. Мара достала с полки «Записки о Шерлоке Холмсе» и читала до самого возвращения Пети. Потом сказала, что те пять рукописей не подходят. От Пети приятно пахло свежевыпитым коньяком. Он поставил на стол початую бутылочку, которую умыкнул с фуршета. Мара выпила целый стакан. Потом Петя обнял её. А она обняла его. И, обнявшись, они шагнули в его комнату.
Прошли означенные в договоре шесть месяцев. В последнюю неделю на Мару и Петю обрушился целый вал рукописей, так что они снова разделились и читали каждый у себя. Соединялись только ночью.
Потом обладатель чудесного гипнотического голоса выплатил им указанную в договоре сумму и даже добавил от себя по двести долларов. И тут Петя вспомнил, что поселился у Мары только на время. А теперь пора и честь знать. Дело в том, что из Петербурга приехала его девушка. Она закончила учебу, и родители сняли ей квартиру в Москве. Она думает, что он у друга остановился – ну, это ведь так, мы же всегда будем друзьями, мы никогда не потеряемся и т. д.
Мара немножко поплакала, когда он уехал. Потом достала с полки «Гарри Поттера» и перечитала от начала до конца, прерываясь только на сон. А потом – потом переписала пьесу полностью. И, переписав, поняла – вот оно. Да, ничего нового создать уже нельзя. Но всё то, что создаётся – оно так или иначе новое. Человек ведь тоже берёт половину генов от папы, половину от мамы. А при этом почему-то считается, что родился совершенно отдельный, новый индивидуум.
На следующий день Мара совсем успокоилась и пошла на первое попавшееся собеседование, о котором прочитала на сайте job.ru – и так попала в агентство «Прямой и Весёлый».
– Вот козёл какой! – не удержалась Кэт.
Они сидели в кофейне напротив метро «Марксистская». Сначала Кэт выпросила почитать пьесу, потом предложила зайти куда-нибудь после работы, поболтать. Потом сама вызвалась оплатить заказ.
– Да, именно козёл! – повторила она. – Он, значит, тобой воспользовался, и ничего не дал взамен.
– Это я им воспользовалась, – ответила Мара, – Чтоб оживить персонажей пьесы. Им внутреннего огня не хватало, а у меня своего нет. И я позаимствовала огонь у Пети.
– У-у, повезло козлище, – с завистью протянула Кэт. – Я бы хотела, чтоб кто-то загорелся – от меня. И я бы точно знала, что пусть не я создала шедевр, но зато я дала для него искру… Докажешь, вкусный чизкейк? Жаль, у нас в Архангельске пока не научились такие делать … Погоди, так получается, что ты никому свою пьесу ещё не показывала? Кроме этого козла, но он не в счет. Я первым читателем буду?
– Показывала кое-кому. Помнишь, директор премии с чарующим голосом? Я позвонила ему, и он помог встретиться с одним режиссёром. Режиссёр прочитал пьесу. Или просмотрел. Не знаю. Потом пригласил меня и говорит: «Вы, барышня, наверное, Чехова очень любите?» «Ну да», – ответила я. «Это видно, – ухмыльнулся он. – Лучше почитайте мою монографию “Искусство создания сценической композиции”. Тогда поговорим». «Вы, наверное, себя очень любите, – не удержалась я. – Это видно. Почитайте лучше Чехова». После такого разговора о сотрудничестве не могло быть и речи.
Кэт засмеялась, живо представив ситуацию.
– Но это же не единственный режиссёр в мире, – сказала она. – Поискала бы другого. Отправила бы пьесу во все театры.