Наступает критический момент.
Мы осторожно отзываем Федотыча и выпускаем на авансцену секретаршу Настасью Филипповну.
Она божественно хороша!
Ноги конькобежки, руки дискоболки, голова Мадонны — с волосами, глазами и фантасмагорической улыбкой.
Настасья Филипповна появляется с шотландским пледом.
Рептилии и не догадываются — под пледом ничего нет, никакой одежды!
Настасья Филипповна не спеша исполняет перед чудищами танцы всех народностей мира, не обижая и гавайский народ.
Крокодилы восхищенно разевают пасти, и тут, в пик обалдения публики, красавица срывает с себя пресловутый шотландский плед и предстает в костюме Евы.
Кажется, Настасья Филипповна затмевает само солнце.
Древние животные жмурят глазки и исходят слезами невостребованного сладострастия.
Вот тут-то из бамбуковых зарослей выскакиваем и мы.
Впереди всех с червленым трезубцем бежит сам управляющий банком Владлен Павлович.
Сзади он похож на разгоряченного Зевса. Лысина его щедро отсвечивает всеми цветами радуги.
Чуть позади Владлена Павловича отчаянно семенит его боевой друг и товарищ, его первый заместитель Петр Владленович. Хотя зам и страшно мал ростом и поразительно худосочен, когда он следует одним курсом с управляющим, вид его внушает священный ужас, и рептилии не могут не чувствовать этого.
Позади двух шефов летим мы, летим сыто, обеспеченно, мускулисто.
Крокодилы в замешательстве.
Они еще толком не прозрели после чумовых танцев Настасьи Филипповны, а тут еще наша боевая фаланга сваливается им на голову.
В явном смущении, впрочем, не разрушая фигуры “свинья”, крокодилы оттягиваются в болото.
Но уже поздно, братцы, поздно!
Владлен Павлович втыкает червленый трезубец в чей-то хвост, а Петр Владленович кого-то дико пинает ногой.
Рептилии окапываются и высылают делегацию.
На переговоры к нам выходит самый старый и заслуженный крокодил. Кожа на голове аксакала седа, на вещих глазах его очки в золотой оправе, хотя и без стекол.
— Что вы хотите? — мудро спрашивает нас этот дедушка.
— Мы хотим освежить свои нервы! — кричим было мы, но Владлен Павлович мановением руки останавливает нас.
— Мы, русские банкиры, желаем сойтись с вами в честном поединке, — гордо, с левитановской отчетливостью говорит он.
— К чему же тогда экивоки матершинника Федотыча? К чему танцы прожженной бестии Настасьи Филипповны? — крокодил иезуитски щурит глаза под золотой оправой.
Ах как он проницателен!
Как он мудр!
— Тактический маневр, не более того, — отвечает наш управляющий. — Хотите, сшибемся лично с вами? Тет-а-тет?
Рептилия задумывается, потом машет хвостом.
Боевые крокодильи ряды в форме фигуры “свинья”, лязгая зубами, еще дальше оттягиваются в болото.
Таким же жестом и наш кумир приказывает нам оттянуться в заросли бамбука.
И грянул бой!
Великий бой!
Конечно, Владлен Павлович был более мускулист и сметлив.
Крокодил же, безусловно, более умен и могуч.
Они сшиблись на равных.
Трезубец Владлена Павловича то и дело разил чешуистое тело чудища.
Зубы аксакала то и дело рвали рибоковскую форму управляющего.
Они сшибались несколько часов кряду, мы устали ждать.
— Мир, мир! — закричали мы.
— Мир, мир! — заблеяли крокодилы.
Но в самый этот пацифистский момент седоголовая рептилия исхитрилась целиком проглотить нашего уважаемого и любимого Владлена Павловича.
Мы дрогнули, чуть не обратились в бегство.
Но тут на боевую арену выскочил первый заместитель Владлена Павловича, сам Петр Владленович.
О, не так уж он был мал ростом и тщедушен, сколь казалось раньше!
Напротив и более того!..
Отточенным ударом Петр Владленович вогнал острогу в пасть крокодила.
Чудище испустило дух.
Распахнув пасть поверженного врага, на белый свет выскочил молодцом наш управляющий Владлен Павлович и с жутким кличем бросился на окопавшегося неприятеля.
Подле него, плечо к плечу, грозно размахивая острогой, летел Петр Владленович.
Чуть позади неслись и мы.
Крокодилы обратились в тотальное бегство.
“Французы в двенадцатом году”, - вспомнил я.
Это было жестокое, но поучительное зрелище.
И я пожалел, что не взял на поединок своих единокровных отпрысков.
Через пару часов все было закончено.
Рептилии безоговорочно зарылись в вонючую тину, а мы, отирая сладкий пот победы, пошли к своему пятизвездочному отелю.
Впереди, как и всегда, шел управляющий банком Владлен Павлович.
Чуть позади — его боевой зам Петр Владленович.
И тут произошло трогательное событие.
Владлен Павлович остановился, троекратно обнял Петра Владленовича, поцеловал его в жесткие усы:
— Ты спас меня от неминуемой гибели! Ты спас репутацию нашего банка! Ты теперь больше, чем друг! Ты теперь больше, чем брат!.. И я слагаю с себя обязанности управляющего и торжественно вручаю их тебе. Служи честно. Во славу банка и отечества!
Владлен Павлович со слезами на глазах передал трезубец и печать банка Петру Владленовичу.
— Ура! — крикнул бывший управляющий.
— Ура-а-а! — радостно подхватили мы.
— А ты будь моим боевым замом! — расправляя свою молотобойскую грудь, воскликнул Петр Владленович, и нежно потрепал щеку своего отставного босса.
— Ура-а-а! — радостно гаркнули мы.
— Ура! — крикнул Владлен Павлович.
Настасья же Филипповна, эта обворожительная бестия и жрица порока, не прерывая своего “ура”, достала из походной аптечки йод, ватный тампончик и принялась обрабатывать своими чуткими пальчиками мускулистое, хотя и слегка израненное тело нашего нового могучего управляющего.
…Прошел уже квартал после отдыха на Гавайях, но когда я гляжу в монитор компьютера, то вместо холодных колонок цифр вижу раскидистые банановые пальмы, пятизвездочный отель в закатных лучах, поверженную седоголовую рептилию и нового управляющего, нашего друга и наставника — Петра Владленовича.
Я вижу его с червленым трезубцем на плече и печатью банка в кармане.
До отпуска еще пропасть тоскливых дней, но я, как и все, во что бы то ни стало, доживу, дотяну, и снова нырну с головой в солнечный океан гавайской сказки!..