– И это снова я?
Вопрос был риторический.
– Я же говорил, – отозвался Джастин. – Ты подходишь лучше других.
– Но я был оправдан, – напомнил Дамиан.
– Твой свидетель мертв и подтвердить свои показания в случае необходимости уже не сможет. Да и потом, если ты признаешься в том, что действительно продал врагу стратегически важную информацию пять лет назад, никто не станет ничего проверять. Сочтут, что в прошлый раз тебе попросту удалось выкрутиться.
– Вот мы и подошли к самому главному. Ты хочешь, чтобы я признал свою вину. Твою вину, точнее сказать.
– Ты ее признаешь.
Джастин явно уверен в своих словах.
– Вот тут мне придется тебя разочаровать.
– Не стоит. Как видишь, обстоятельства таковы, что подписать признание – в твоих интересах. Ты ведь догадываешься, что это за конструкция.
Я не могу видеть, о чем он говорит, но Дамиан отвечает все тем же ровным голосом:
– Я в курсе, как выглядит дыба. У меня хорошая память.
– Вот и хорошо. Поверь, прибегать к таким средствам у меня нет ровным счетом никакого желания. Могу прочитать по твоему лицу: ты видишь во мне эдакое живое воплощение всех возможных пороков. Но это вовсе не так. Я тоже всего лишь жертва обстоятельств. Я не садист и ненавижу пытки. Но если ты будешь упорствовать, у меня не останется выхода.
Снова молчание. На этот раз Алонсо предусмотрительно убрал свою руку подальше, и, вместо того чтобы вцепиться в его запястье, я сжала пальцы в кулак. Ногти впились в кожу.
– Значит, у тебя его не осталось. – Дамиан по-прежнему стремится говорить спокойно, но теперь в его голосе слышится злость. – Твои бумаги я не подпишу.
Я встретилась взглядом с Алонсо. Мое собственное тяжелое дыхание мешало вслушиваться в слова. Дамиан ведь знал, что закончится именно этим. И потому не хотел, чтобы его взяли живым.
– Подумай еще раз, – со вздохом посоветовал Джастин. – Я ведь не отступлюсь. Сам понимаешь, мне сворачивать некуда.
– Понимаю. Но играть роль изменника не стану.
– Как знаешь.
Снова стук шагов. Скрип двери. И голос Джастина раздается более громко, чем прежде:
– Гленн, приведи их.
Слышны чьи-то удаляющиеся шаги. Затем шаги вновь приближаются, и на этот раз идут несколько человек.
– Вот познакомься, – произносит Джастин. – Это Роджерс, профессиональный дознаватель. А это Мертон, палач, не менее профессиональный. Ближайшие дни тебе предстоит провести в их обществе.
– Мы можем приступать? – очень буднично, по-деловому произносит бесцветный голос, которого я никогда прежде не слышала.
– Не сейчас, – быстро говорит Джастин. – Дождитесь, пока я уйду. Я ненавижу пытки.
– Как прикажете, милорд.
– В вашем распоряжении три дня. За это время вы должны вытрясти из него признание. Чем быстрее, тем лучше.
– Да, милорд, – почтительно отвечает все тот же бесцветный голос.
– Хорошо. Вся необходимая информация у вас есть. Я ухожу. Если хочешь признаться по-хорошему, – Джастин снова обращается к Дамиану, – я предоставляю тебе последнюю возможность.
– Убирайся отсюда, Джастин. – В голосе Дамиана смешались презрение и усталость. – Ты ведь боишься пыток.
Джастин еще немного помедлил. Возможно, хотел что-то сказать, но в итоге не стал. Просто вышел из комнаты и зашагал в сторону лестницы. Следовательно, мимо нас. Мы с Алонсо снова прижались к стене, потом услышали, как Джастин поднимается по ступенькам. Кажется, не один.
– Давай, приступаем, – послышалось между тем из соседней комнаты.
Я дернулась, хотела броситься туда, но Алонсо бесцеремонно придавил меня к стене, одновременно одной рукой зажимая мне рот.
– Сошла с ума? – вполголоса процедил он. – Дом полон народа. Хочешь идти на верную смерть? Я на такое не подряжался.
Видя, что я немного успокоилась и снова способна держать себя в руках, он убрал ладонь, зажимавшую мне рот, а потом и вовсе отстранился.
– Мы его вытащим, – пообещал Алонсо, для пущей убедительности заглядывая мне в глаза. – Но сначала надо дождаться, пока этот чистоплюй уйдет отсюда вместе со своими людьми. Тогда их здесь станет на четверых меньше. А скоро и Дэн с Нэт подоспеют.
– Это я виновата, понимаешь? – зашептала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами. – Он знал, что к этому все идет, и не хотел сдаваться им живым. Это я его уговорила! Я обязана его вытащить, понимаешь?
– Понимаю, – подтвердил Алонсо. – И мы это сделаем. Но надо подождать.
Я сжала зубы и снова прижалась к стене. Из соседней комнаты послышался шелест бумаг. Заскрипело перо.
– Господин Телбридж, – произнес все тот же бесцветный голос. – Прежде чем господин Мертон приступит к своей работе, я задам вам несколько вопросов. Признаете ли вы себя виновным в передаче вражеской стороне секретной информации во время боевых действий на территории Ансилоны пять лет назад?
– Нет, – холодно ответил Дамиан, давая своим тоном понять, что ему уже порядком осточертел этот вопрос.
– А что вы скажете вот на это? – вкрадчиво произнес дознаватель. Снова послышался шелест каких-то бумаг. – Ваша жена уже дала против вас показания. Она утверждает, что, по вашим собственным словам, вы продали ланрежцам государственную тайну с целью материального обогащения.
Я глубоко вздохнула и выпрямилась, что заставило Алонсо вновь схватить меня за руку и на всякий случай поднести ладонь к моему рту.
– Моя жена у вас?
Теперь голос Дамиана звучал напряженно.
– Ну, разумеется, – последовал ответ. Я тихонько выругалась сквозь зубы. – Чего же вы ожидали?
– Где она? Что с ней?
– Она в надежном месте. Можете быть уверены, пока с ней обращаются предельно корректно. Но… вы же понимаете. Дальнейшее зависит от вас. Если вы будете упорствовать, ничего хорошего ее не ожидает. Она – молодая и привлекательная женщина, а среди охранников много мужчин, которые уже положили на нее глаз.
Я заскрипела зубами, руки сжались в кулаки. Про меня они могли говорить любые гадости, мне-то плевать, но я представляла себе, как на такое отреагирует Дамиан. Его реакцию я не видела, и, может, оно и к лучшему.
– Когда ее взяли?
– Вскоре после того, как арестовали вас, – охотно ответил дознаватель. – Ее взяли в Оукхилле, возле таверны «Золотой лебедь».
Дамиан коротко рассмеялся. Этот громкий смешок, не веселый, конечно, скорее вызывающий, прозвучал неожиданно и странно, резко диссонируя со всей атмосферой разговора.
– Вы все-таки ее не нашли, – заключил он. – Благодарю за хорошие новости. Теперь я, во всяком случае, могу умереть со спокойной душой.