А что я? Тепличный цветок, у которого тело воспринимают отдельно, а мозги отдельно.
Так что не станем обольщаться: что бы ни говорил Дальварис, он вернет меня домой после времени, отпущенного Законом, и я останусь с разбитым сердцем. Да-да, если учесть, что наг умеет обращаться с женщинами и что в полузмеином виде он должен быть только в первый раз… А я и так к нему неравнодушна…
Но дело не только в этом. У меня есть обязательства. Мышка принесла клятву, а Нурикеш… все дальше скатывается к животному состоянию. И мне очень неприятно это наблюдать.
Потому я все же пойду наперекор системе. Негоже из-за минутной слабости отказываться от будущего. От возможности измениться.
Я решительно сжала кулачки и посмотрела на закатное солнце, золотящее верхушки деревьев, дарящее последнее тепло камням дорожки, отдающее земле все, что возможно, перед холодной ночью.
Погруженная в себя, я совершенно не заметила, как ко мне приблизились, вздрогнула лишь когда сели позади и, легонько сжав предплечья, притянули к широкой груди. Дернулась и испуганно оглянулась, чем Иней тут же воспользовался, на миг коснувшись губ легким поцелуем.
– Добрый вечер, – невинно поздоровался наг, с иронией глядя на меня.
– Д-д-добрый, – запнулась я, не зная, как реагировать на внезапно явившийся предмет размышлений.
– Сегодня очень красивый закат, – спокойно продолжил рыжий, на миг отстраняя меня. Перекинул ноги через лавку так, чтобы я оказалась между его коленями. После Иней притянул меня еще ближе, и не думая убирать одну руку с талии, а сам откинулся спиной на ствол дерева.
Я не знала, что делать. Наг ничего не говорил, не соизволил предложить тему для беседы или хотя бы начать выяснять отношения. Он просто обнимал и молчал. Почти как раньше, только тогда он садился рядом, и мы могли так сидеть очень долго. Вообще практически с первых дней нашего знакомства доступ у него был всюду, кроме спальни, да и туда он тоже мог спокойно заглянуть и попросить меня перебраться в какое-нибудь более подходящее для нашего общения место.
Я, помнится, всегда удивлялась, почему он у нас дома чувствует себя совершенно свободно. Но Инейран на вопросы отмалчивался. А если я была слишком настойчива, то прямо просил не пытать его на эту тему: мол, все равно не скажет.
Папа же… он просто говорил, что в текущей ситуации иного выхода у него не было. И все. Про остальное – молчок. Только после обмолвок Гаррини все стало ясно. Инейрану Дальварису было дано добро на ухаживание, которое, из-за моей незрелости, продвигалось крайне медленно. Но все же очень продуктивно, потому что совершеннолетие пришло, чувственность начала просыпаться, и, даже если бы у меня не обнаружилась сила, я все равно бы ему досталась. Просто соблазнилась бы как миленькая, ведь, как недавно выяснилось, в человеческом облике он у меня вообще никакого отторжения или опаски не вызывает.
И да, отец ему не отказывал сначала тоже наверняка не по доброй воле. Все же Иней, как оказалось, – чрезвычайно жесткий и целеустремленный тип. И если была договоренность, что любые отношения – только с моего согласия, то лорд Нарийн, разумеется, дал ему доступ в наш дом.
Как же все… куплено в нашей жизни. Даже я. Ведь наверняка Инейран много вложил в то, чтобы у отца не осталось иных претендентов. И если вспомнить его же слова, то он был готов устранить новых.
– Зачем ты тут? – Я повернулась к нему, одновременно ощутив, как дрогнула ранее неподвижная рука на моей талии.
– Хотел провести это время с тобой, – спокойно отозвался мужчина. – Так, как раньше. Лалидари, не порть момент, а? Я не пристаю, гадостей не говорю и вообще веду себя прилично и примерно. Отвечай мне тем же, хорошо? – Он внезапно тихо рассмеялся и, взяв мою ладонь, поднес ее к губам, нежно поцеловав пальчики. – Хотя по поводу первого пункта… я не против приставаний с твоей стороны.
Я не ответила, лишь досадливо дернула бровью и отвернулась, вернувшись к созерцанию заката.
Мужчину я старалась подчеркнуто не замечать. Села прямо, пытаясь не касаться спиной его груди, и всеми силами изображала невозмутимость. Хотя то, что рука вокруг моей талии тут же сжалась, стоило мне попытаться отстраниться еще дальше, разозлило. Но сделать я ничего не могла. Вернее, могла только скандал устроить, а это, к сожалению, не вариант. Или к счастью.
Скандал закончится… чем-то, да закончится. Как минимум – потерей самоконтроля, потому что я не смогу сохранять невозмутимость, а как максимум – потерей душевного равновесия. Если он решит закрыть мне рот поцелуем, а не выслушивать или что-то доказывать.
– О чем ты думаешь? – раздался совсем рядом тихий голос Инейрана, и его дыхание, отдающее знакомым ароматом цитрусовых, шевельнуло прядку волос у скулы.
– О том, что сегодня чудесный закат, – ровно сказала я. – Впрочем, мы это уже обсуждали, Иней.
– Ну и что? – иронично фыркнул мужчина и заправил мне ту самую прядку волос за ухо, делая это так медленно, что я успела прочувствовать каждый миг этой… ласки. Да, это была ласка. Ненавязчивая, словно невзначай, но ласка, от которой кожа у меня покрылась мурашками. И в руках мужчины стало еще более неуютно, потому что хотелось отстраниться еще дальше или прижаться еще ближе.
Он, почувствовав мой внутренний порыв, отстранился, убрав пальцы от ушка, но при этом мимолетно погладив нежную кожу шеи. Инейран Дальварис! Соблазнитель рыжий!
Извечные правила охоты, о которых в общих словах рассказывала Гаррини…
Нельзя, нельзя вестись и показывать свою реакцию! Это игра, и пока никто ничего не говорит вслух, есть определенная граница, которую перейдут лишь в случае безмолвного приглашения «противника». Например, если я сейчас повернусь к нему и просто встречусь взглядом, облизнув пересохшие губы, то это будет шагом. Если прогнусь оттого, что пальцы парфюмера невесомо скользят по моему позвоночнику, это тоже станет белым флагом капитуляции.
Но пока я держу лицо, Инейран по-прежнему будет вести игру.
Потому продолжим, ио Лалидари… Вы же хотите со временем приблизиться к уровню этого медного хищника? Так почему бы не начать прямо сейчас?
– Ну да, ты совершенно прав, «ну и что»… – задумчиво кивнула я, стараясь отрешиться от того, что мне приятны его прикосновения. Просто приятны, ничего более, но это уже плохо. И еще, я помню, куда нас завели недавно такие же невинные касания.
– Лали. – Он едва ощутимо погладил меня по волосам и попросил: – Не дергайся, пожалуйста.
– Э-э-э? – От неожиданности я даже к нему повернулась и спросила: – Ты о чем? Вернее, зачем?
– Так даже лучше. – Лицо рыжего оказалось пугающе близко, одна ладонь легла мне на затылок, не позволяя отодвинуться. – Я хочу тебя поцеловать.
– Но… – охнула я, невольно дернувшись, а Иней лишь едва заметно улыбнулся и коснулся легким, как ветер, поцелуем, уголка моего рта.
Я лишь недоуменно захлопала ресницами, а он улыбнулся и, все еще не отстраняясь, тихо сказал: