Что-то беспокоило Бессмертного, что-то в словах Густавсона, словно там уже заключался ответ. Но сейчас два серых, беспомощно свисающих с ветки свертка мешали сосредоточиться.
– Вы не видели еще одного человека? – шепнул Колдун, оборачиваясь к смирно лежавшему рядом Густавсону.
В первую минуту, пока злость не прошла, Колдун уж совсем было решился всучить афродатчанину винтовку и отправить послушную марионетку бороться с паучихой. Но во-первых, непонятно, можно ли взять эту тварь пулей; во-вторых, беспокоила мысль об остальных пауках. Что они сделают, если их хозяйка погибнет?
Однако тащиться на приватную встречу с владычицей леса Колдуну совсем не хотелось, и он невольно оттягивал момент.
– Высокий, худой, русый с сединой мужчина лет сорока, смахивает на ковбоя, – уточнил Колдун.
– Человека я не то чтобы видел, – прошипел в ответ негр. – Зато видел вертолет. Вчера около полудня вертушка кружила над лесом. Я уж было решил, что Санта отправил за мной свою колесницу, но тут с вертушки сбросили трос и подняли на нем какого-то типа. После чего слиняли на восток. Нет, понял я, это не Санта. Это какой-то урод. Так что, братишка, Клинт Иствуд вас кинул.
– А она действительно высасывает мозг?
– Да ты, парень, никак дрейфишь, – хмыкнул негр. – Может, черт с ними, с Дейлом и Гаечкой?
У меня на озере есть каноэ. Я тебя отсюда вывезу, а ты меня доставишь на этот ваш крейсер надежды.
Колдун оглянулся через плечо. Там, на западе, горела под солнцем гладь большого озера, куда впадала Бобровая река. На сверкающей шкуре озера торчали темные бородавки островов. На одном из островов, по словам Батти, и расположился центр активности, до которого они почти дошли в тот злополучный вечер. Прибрежный кустарник свесил над водой желтеющие ветви. Где-то под ними скрывалось каноэ. Ключик к спасению.
Колдун обернулся к негру и спросил:
– А почему вы не сбежали?
– В смысле?
– В смысле, вы же не раз спускались по реке, когда пополняли запасы. Почему вы возвращались сюда? Да еще притаскивали с собой ни в чем не повинных простаков? Вам что, доставляет удовольствие прислуживать паучихе?
Негр насупился.
– Говорите, Свен. Я ведь все равно узна́ю.
– В башку мне залезешь?
– Именно.
– Хорошо, мистер фокусник. Если хочешь знать, это из-за Вендиго.
– Что?
– Вендиго. Ну, помнишь, я рассказывал? Индейский великан-людоед. С того дня, как он всю деревню вырезал… – По плечам Густавсона пробежала дрожь. – Понимаешь, – торопливо зашептал негр, – мне все кажется, что он за мной идет, с того самого дня. Затылком его взгляд чую, его красные горящие зенки. Он знает, что меня упустил, но во второй раз не упустит. А эта… паучья мать… она обещала, что меня защитит.
Колдун покачал головой. Все же он ошибся. У Густавсона явно не все дома.
– Вы как ей добычу доставляете?
– Да на плечо взваливаю и доставляю.
– Ладно. Тащите меня.
– Что?
– Что слышали. Если попробуете ее предупредить, я заблокирую ваши дыхательные центры.
– А?
– Если начнете перемигиваться со своей подружкой, вам крышка. Так понятней?
– Есть, есть, сэр! – откликнулся афродатчанин.
Паучиха была огромна. Как объяснил Свен, волшебный напиток индейского знахаря не убивал жертву, а только парализовал двигательную систему. Воспользовавшись этим, Колдун оставил глаза открытыми и теперь с изумлением наблюдал за приближавшимся страшилищем.
У паучихи было раздувшееся брюхо, поросшее короткой щетиной цвета ржавчины, и восемь членистых лап – каждая размером с кран автобуксира. Но вот начиная с головогруди тварь отличалась от паука. Там, где у арахнид был хитиновый панцирь, переходящий в жвалы, у подползавшей к Колдуну химеры было человеческое тело. Женское, если судить по пышной, хотя и несколько обвислой груди. Смуглая кожа, короткая массивная шея и самое пугающее – голова. Иссиня-черные спутанные волосы падали на плечи чудовища. Высокий лоб, резко очерченные скулы и тонкий нос выдавали индейское происхождение экзотической красавицы, а вот на месте губ подергивались вполне паучьи хелицеры. Как женщина-паук могла говорить с таким речевым аппаратом – загадка. Жвала паучихи мокро поблескивали, словно тварь в предчувствии сытного завтрака истекала слюной. Или ядом.
Благодаря затеянному спектаклю у Колдуна была небольшая фора. Едва Густавсон скинул неподвижного пленника на землю и паутина вверху заколыхалась, Колдун мысленно потянулся к уродливой бестии. Надо перехватить контроль.
Остальные пауки висели в своих тенетах неподвижно, пока что послушные хозяйке. Большой сверток почти перестал дергаться. А вот из маленького неслось что-то вроде веселой песенки. Чем бы паучиха ни угостила Сиби, той, похоже, удалось нейтрализовать яд.
Жирный паук вс-сгромоздился на с-сук
И не видит меня с-среди белого дня… [5]
Колдун вздрогнул. Откуда Сиби знает слова из старой детской книжки? Песенка мешала сосредоточиться, тонкий голосок иглой ввинчивался в уши… Нет. Это был не голос Сиби.
«Здравс-ствуй, Бес-смертный».
Тихий шепоток, не громче ветра, посвистывающего в древесных кронах.
«Хочеш-шь убить меня?»
Скрип-скрип, жвалы не двигаются, голос звучит у него в голове. Сильный телепат. Центр и должен быть сильным телепатом… но паучиха – не Центр.
«Нет, я не Центр. Не то, что ты называешь Центром.
Я Предс-сказательница».
Колдун не отвечал, потому что паучиха добивалась именно ответа. Чтобы установить связь, жертва в первую очередь должна раскрыться.
Скрип-скрип.
«Хочеш-шь знать, что такое Предс-сказательница? Вс-сгляни на мою паутину».
Колдун не отвел взгляда от черных, без белка глаз твари.
«Боиш-шься. Правильно. Бойся. Эти нити, Бес-смертный, с-связывают тебя и меня. И тыс-сячи живых с-существ. А ты знаеш-шь, что такое Предс-сказание? Что не с-сказано, то не с-сбудетс-ся. Пос-следний стежок, Бессмертный. Пос-следняя капля рос-сы. Моя с-сеть может с-сдвинуть мир на полшага вправо. Или влево. Полш-шага, немного, с-совсем немного. Ес-сли ты с-стоишь не на краю. А твой мир зас-стыл на краю, Бес-смертный».
«Компьютер, – подумал Колдун. – Компьютер, выдающий прогнозы, и сотни подчиненных ему восьминогих модулей-программ. Но не совсем прогнозы… Прогноз не может изменить реальность. Предсказательница – может».