– Что тебе сказала Эдита Павловна? – несмело начала я, но тут же нервно добавила: – Хотя… глупый вопрос…
Мне захотелось сказать очень много, но я остановила поток вопросительных и восклицательных фраз. Превратившись в маленького, слабого, продрогшего воробья, я сжалась в комок и вцепилась в синий свитер Тима. Меня надо было срочно спасать, жалеть, успокаивать, прятать, согревать, закрывать собой… Ежедневно, с тех пор как я вернулась из частной школы в дом Ланье, я чувствовала напряжение в каждой клетке своего тела, мои мышцы и душа непрерывно закалялись не хуже меча, проходящего долгий путь к совершенству – то в жар, то в холод, то в жар, то в холод. Я не знала мира и покоя, но у меня был Тим, а у него была я, и это меняло многое.
– Маленькая моя Ланье, – произнес он и погладил меня по голове, как ребенка.
– Да, – я кивнула и закусила нижнюю губу, мысленно прощаясь с той преградой, которая разделяла нас. – Почему ты не позвонил, не предупредил? Странно, что бабушка не выставила тебя за дверь, я уже думала, мне придется ходить по улицам и искать тебя. – Я нервно засмеялась, а затем вцепилась в свитер Тима еще крепче. – Семен Германович – омерзительный и гадкий таракан. Откуда берутся такие?.. Ты не знаешь? А может, нужно поблагодарить его? – Я вновь засмеялась как ненормальная, потом, успокоившись, тяжело вздохнула. – У меня сейчас в голове настоящий бардак… Впрочем, все это уже неважно…
Тим опустил руки (я разжала пальцы), отошел к шкафу, развернулся и прислонился спиной к зеркальной дверце. Я почувствовала, что он нуждается в расстоянии, но пока не могла понять почему. От волнения по коже поползли колючие мурашки, я автоматически посмотрела на окно – оно было закрыто.
– Помню тот день, когда увидел тебя впервые, – голос Тима дрогнул. – Я подумал: откуда она взялась и почему здесь оказалась? Мне хотелось придушить Кору за то, как она обращается с тобой, да и Леру тоже. – Тим коротко с грустью улыбнулся и обвел взглядом комнату. – Дурацкие обстоятельства, диктующие условия… Дурацкие… Да, я не смог их не нарушить… Все просто и сложно, – он помолчал немного. – Я собирался стать тебе другом, чтобы вовремя протягивать руку и спасать в случае необходимости, но… Дружба с тобой – испытание, которое я не прошел. Это оказалось невозможным для меня и для тебя… Сначала каждый час с мыслями о тебе, потом каждая минута… И кому нужны эти запреты, если иначе уже нельзя?
Пожалуй, в моей голове бардака прибавилось, я убрала прядь от лица и прижала ладонь к груди, к тому самому месту, где никак не хотело успокаиваться растерянное и взволнованное сердце.
– Тим, я ничего не боюсь, – на всякий случай сказала я и торжественно вздернула нос. – Мне все равно, что думает бабушка, я не буду жить по ее плану. Это нечестно и неправильно.
– Эдита Павловна потребовала, чтобы я отказался от тебя, – произнес Тим, выпрямился и быстро подошел ко мне.
– А ты?
– Прав я или нет, не знаю, но ты не должна покидать этот дом. Здесь твое будущее.
– А ты? – повторила я вопрос, вытягиваясь вперед, превращаясь в Пизанскую башню, умоляющую поставить хоть какую-нибудь подпорку под ее многострадальную древнюю стену. Требование бабушки меня ничуть не удивило, оно было ожидаемо и естественно, но почему Тим так разговаривает со мной?..
– Я согласился.
Он не мог произнести эти слова, а я, соответственно, не могла их услышать. «Наш разговор окончен, иди в свою комнату. Именно там тебя ждет правда жизни», – фразы Эдиты Павловны зазвенели в ушах и практически оглушили. Я пошатнулась, но не упала.
– Нет…
– На троне всегда должна сидеть королева, – тихо, но четко произнес Тим. – Трон не может оставаться пустым. Ты следующая. Я не вправе лишать тебя будущего. Пойми… Я знал, что придет время, когда нам придется расстаться, просто хотел быть рядом столько, сколько позволит судьба, сколько я буду нужен тебе…
– Но ты мне нужен сейчас! – закричала я, не веря в происходящее. – И завтра, и послезавтра, и целую вечность! Не решай за меня… Прошу, не решай!
– Успокойся. – Тим схватил меня за локти и притянул к себе. – Я лишний человек в твоей жизни. Я виноват и наказан. Господи… Не знаю, как забрать твою боль, как объяснить…
Теперь я уткнулась в его грудь носом и мгновенно вдохнула знакомые, родные, милые, нежные запахи. Я вдохнула все наши встречи, слова, взгляды, улыбки, прикосновения – все, что было между нами. «Я знал, что придет время, когда мы должны будем расстаться…» В легкие ворвался неуправляемый вихрь чувств, в котором все смешивалось, царапало, шумело и стонало. В ушах продолжал звенеть голос Эдиты Павловны, и я сжала зубы, пытаясь прогнать наваждение прочь. Меня обдало ледяным холодом, а к костям потянулась вечная мерзлота.
«Неправда… Так не бывает… Глупо… Только я должна решать… Почему? О чем они все говорят?.. Тим… Он совсем же другой, не как эти…»
– Ты боишься ее? – прошептала я, медленно поднимая голову.
– Нет. Меня, конечно, сошлют куда подальше, но дело не в этом.
– Куда сошлют?
– В Санкт-Петербург.
– Почему?
– Там мой отец.
– Да, помню, ты говорил… – Я отошла в сторону и обхватила себя руками, борясь с подступившими слезами. Теперь мне требовалось расстояние.
Тим глубоко вздохнул, черты его лица заострились, в глазах появилась мучительная скорбь, дающая некоторую надежду. «Маленькая моя Ланье». Душой и телом я принадлежала ему, так зачем же говорить эти слова, зачем сажать меня на жесткий трон Эдиты Павловны, зачем отдавать меня?!
Взгляд Тима – болезненный, тяжелый – прошелся по мне вверх и вниз, точно сфотографировал и плотно запечатал увиденное в конверт. Я сжала кулаки так, что ногти врезались в кожу.
– Говорил, но я не был откровенен до конца… Мой отец работает управляющим филиала Ювелирного дома Ланье в Санкт-Петербурге. У него хорошие отношения с Эдитой Павловной. Были хорошие, – Тим мрачно усмехнулся. – Теперь, наверное, начнутся проблемы. Хотя твоя бабушка ценит моего отца и никогда не смешивает личное и профессиональное.
– Что?.. Управляющий Ювелирного дома Ланье? – На миг я потеряла дар речи и закрыла глаза. – Почему ты не рассказал раньше?
– Думал, ты посмотришь на меня иначе, если узнаешь об этом. И потом, я всегда был независимым и уже очень давно живу исключительно на те средства, которые зарабатываю сам. Я привык находиться в стороне от своей семьи. – Тим помолчал немного. – Эдита Павловна дала мне слово, что не тронет тебя, если я уеду сегодня и не вернусь.
Не тронет? Прилюдная казнь в зале, состоявшаяся минут двадцать назад, видимо, не в счет…
Мне требовалась передышка, хотя бы небольшая. Как получилось, что я неслась в свою комнату изо всех сил, мечтала о счастье, свободе, а теперь… Наш разговор – ошибка, мы не так должны были поговорить!
– Я не хочу оставаться в тюрьме Эдиты Павловны, я уйду вместе с тобой, – в моем голосе прозвучала твердость. – Принцессы, королевы, принцы – это все не для меня, я другая. Мое детство прошло в деревне за тридевять земель отсюда, понимаешь? Я драила полы, стирала, гладила, таскала дрова и полола грядки!