– Безуславно. Если вы пойдете в полицию, я буду все отрицать и найму превосходных адвокатов. В самом худшем случае после чрезвычайно длительного разбирательства, во время которого мне придется очернить доброе имя Морриса всеми возможными средствами, я буду приговорен, как максимум, к десяти-двенадцати годам заключения. В действительности, при хорошем поведении я выйду лет через пять – а я буду образцовым заключенным. С учетом переполненности исправительных учреждений, большую часть срока я отсижу в тюрьме открытого типа – меня, может, даже в город будут отпускать [50] . Я не вижу тут особых проблем. С другой стороны, я гарантирую, что если вы обратитесь в полицию, вы не получите ни пенни. Выбор таков: если вы держите рот на замке, вы получите столько, сколько вам нужно, и даже больше, а я немного выигрываю во времени, чтобы упорядочить… проявить порядочность. Если вы понимаете, о чем я.
Мэв призадумалась.
– Я бы с удовольствием увидела тебя за решеткой, – сказала она. А потом вздохнула и кивнула. – Ладно, – сказала она. – Я возьму деньги. Но ни видеть, ни слышать о тебе больше не хочу. Все будущие отчисления должны поступать напрямую мне.
– Безуславно. Сейф прямо здесь, – сказал он.
У дальней стены стоял книжный шкаф, заполненный нечитанными изданиями Диккенса, Теккерея, Троллопа и Остин в однотипных кожаных переплетах. Он покопался с одной из книг, и книжный шкаф плавно отъехал в сторону, обнаружив за собой выкрашенную под цвет стены дверь.
Мэв стало интересно, есть ли там кодовый замок, но нет, в двери была простая замочная скважина, в которую Грэм Коутс вставил большой латунный ключ. Дверь распахнулась.
Он вытянул руку и включил свет. Тесная комнатка с неумело развешенными на стенах полками. В дальнем углу стоял маленький огнеупорный шкаф.
– Можете взять наличными, или драгоценностями, или в любой комбинации, – сказал он резко. – Я рекомендую последний вариант. Тут много хорошего старинного золота. Очень транспортабельно.
Он открыл несколько маленьких сейфов и продемонстрировал содержимое. Кольца, цепочки и медальоны блестели, искрились и сияли.
Рот Мэв приоткрылся.
– Посмотрите сами, – сказал он ей, и она протиснулась за ним.
Это была пещера с сокровищами.
Она вытянула золотой медальон на цепочке и подняла повыше, глядя на него в изумлении.
– Ничего себе, – сказала она. – Он, должно быть, стоит… – И вдруг замолчала. В полированном золоте медальона она заметила движение за своей спиной и обернулась, так что удар молотка пришелся не прямо по затылку, как планировал Грэм Коутс, а вскользь по щеке.
– Ах ты дрянь! – сказала она и пнула его.
У Мэв были хорошие ноги и сильный удар, но Грэм Коутс стоял слишком близко.
Она ударила его ступней в голень, а сама потянулась к молотку.
Грэм Коутс врезал снова; на этот раз он попал, и Мэв потеряла равновесие. Глаза ее, кажется, расфокусировались. Он ударил еще раз, прямо в темечко, и еще, и еще, и она осела на пол.
Хотел бы Грэм Коутс иметь оружие. Хороший удобный пистолет. С глушителем, как в кино. По правде говоря, если бы ему пришло в голову, что придется убивать кого-нибудь в офисе, он бы подготовился гораздо лучше. Запасся бы ядом, например. Это было бы разумно. И обошлось бы без такого безрассудства.
К молотку прилипли кровь и светлые волосы. Он с отвращением положил молоток и, осторожно обойдя лежавшую на полу женщину, кинулся к депозит-боксам с драгоценностями. Он выпотрошил их на стол и сложил обратно в шкаф, откуда забрал атташе-кейс с пачками стодолларовых и пятисотевровых купюр, и маленькую сумочку черного бархата, наполовину заполненную необработанными алмазами. Забрал несколько папок из шкафа. В последнюю, но, как не преминул бы он заметить, не по степени важности, очередь он забрал из потайной комнаты маленькую кожаную сумочку с двумя бумажниками и двумя паспортами.
Затем захлопнул тяжелую дверь, запер ее и задвинул обратно книжный шкаф.
Немного постоял, восстанавливая дыхание.
В конечном итоге, решил он, ему, скорее, стоит гордиться собой. Хорошо поработал, Грэм. Молодец. Хорошее представление. Лепить пришлось из того, что было – и ведь получилось же: блеф, смелость, творческий подход – будь готов, как сказал поэт, поставить в «орлянку» все, что накопил с трудом [51] . Он поставил и выиграл. Ну и кто теперь орел? Когда-нибудь, в тропическом раю, он напишет мемуары, и люди узнают, как он взял верх над опасной женщиной. Впрочем, подумал он, возможно, было бы лучше, если бы у нее действительно было оружие.
Кажется, понял он, поразмыслив, она направила на него пистолет. Он был совершенно уверен, что видел, как она тянулась к оружию. И ему невероятно повезло, что под рукой оказался молоток, что в комнате у него – на случай, если появится желание что-то мастерить, – лежал набор инструментов. Иначе он бы не смог так быстро и эффективно себя защитить.
Только сейчас ему пришло в голову закрыть входную дверь в кабинет.
Он заметил кровь на рубашке, на руке и подошве ботинка. Снял рубашку и вытер ею ботинок. Затем бросил рубашку в корзину под столом. И изумил себя тем, что поднес руку ко рту и, как кошка, красным языком слизнул с нее каплю крови.
А потом зевнул. Он взял со стола бумаги Мэв и пропустил их через шредер. В портфельчике у нее был еще один комплект документов, его он тоже измельчил. А потом измельчил уже измельченное.
В его офисе была кладовка, где висели костюм и свежие сорочки, лежали носки, нижнее белье и тому подобное. Никогда ведь не знаешь, вдруг придется отправляться на премьеру прямо из офиса. Будь готов.
Он осторожно оделся.
Еще там стоял небольшой чемодан на колесиках, из тех, что обычно запихивают на полку над сиденьями. Он уложил в него вещи так, чтобы оставалось свободное место, и позвонил в приемную.
– Энни, – сказал он. – Не выскочите на минутку за сандвичем?
Только не в «Прет» [52] . Знаете это новое место на Брюэр-стрит? Я тут заканчиваю с миссис Ливингстон. Не исключено, что мы с ней пообедаем в ресторане, но лучше на всякий случай иметь что-нибудь под рукой.