Люси заговорила первая. Она обвела черным фломастером заметку посреди страницы «Высокой трибуны» с хроникой происшествий, нахмурилась:
— У меня одна нашлась!
— Тоже со смертельным исходом?
— Да нет, не со смертельным, но могла бы подойти… Глянь, это просто поразительно.
Полицейский отложил «Фигаро», пробежал глазами заметку в «Высокой трибуне», озадаченный, потер подбородок. Люси выхватила у него из рук четвертый, последний номер газеты — выпуск региона Прованс–Альпы–Лазурный Берег, 2004 год — и стала лихорадочно ее листать. Бумага шуршала, глаза Люси перебегали от колонки к колонке, теперь, когда она знала, что́ ищет, не понадобилось и пяти минут, чтобы найти и обвести эту заметку тоже большим черным кругом.
Они с Шарко поняли друг друга с полувзгляда: Кристоф Гамблен действительно напал на след чего-то настолько же необъяснимого, насколько ужасающего.
— Вот и четвертый случай, — сказала Люси. — На этот раз дело было на озере Амбрен. Департамент Верхние Альпы, регион Прованс–Альпы–Лазурный Берег. 21 января 2004 года. Избавлю тебя от предисловия, там сплошное ля-ля… Вот, послушай!
Бригада медиков из службы скорой помощи города Амбрен прибыла на место происшествия через несколько минут после поступившего к медикам звонка с сообщением о том, что в озере утопленница. Тело плавало у самого берега, казалось безжизненным. И действительно, когда Лиз Ламбер, 35 лет, вытащили — а температура воды была, надо сказать, около 3 °C, — женщина не подавала никаких признаков жизни: сердце не билось, зрачки были расширены и не реагировали на свет. Но доктор Филипп Фонтес не спешил засвидетельствовать смерть, он, наоборот, попросил очень медленно согревать тело, ничего больше не предпринимая. По мнению врача, поскольку оно такое замерзшее, даже легкий массаж сердца мог бы наверняка спровоцировать смерть в случае, если бы утопленница на время ожила. И случилось чудо! Без малейшего вмешательства со стороны некоторое время спустя приборы зарегистрировали первые признаки электрической активности сердца Лиз. Сейчас молодая женщина проходит реабилитацию в медицинском центре Гапа [21] , и жизнь ее уже вне опасности…
— …Ну и опять всяческое ля-ля: журналист, который все это написал, Александр Савен, на все лады восхваляет доктора «скорой». Даже фотография есть.
Шарко попытался подвести хоть какие-то итоги открытий:
— В две тысячи третьем было нечто подобное. Опять-таки регион Прованс–Альпы–Лазурный Берег, но департамент на этот раз другой: Альпы–Верхний Прованс. Озеро Волон. Девятое февраля. Дальше, по фактам, почти слово в слово: Амандину Перлуа, тридцати трех лет, заметили в почти заледеневшей воде, кто-то вызвал «скорую», тело было безжизненным, потом, словно по волшебству, ожило. Но автор заметки на этот раз не Александр Савен, кто-то там еще.
Взгляд Люси перебегал с одной заметки на другую. Шарко видел искорки возбуждения, сверкавшие в ее глазах. Он любил — господи, как любил! — и эту женщину тоже. Любил эту хищницу, идущую по следу добычи, такую непохожую на Люси в минуты нежности… Впрочем, в самый первый раз он на эту-то сторону ее личности и запал.
— Значит, что мы с тобой имеем? — спросила Люси. — В две тысячи первом и две тысячи втором — трупы в регионе Рона–Альпы. Женщины — местные, лыжницы со станции Гран-Ревар, были похищены из дому, отравлены сероводородом, перевезены и найдены мертвыми в озерах. В две тысячи третьем и две тысячи четвертом двум другим женщинам удалось избежать точно такой же смерти, и дело было в соседнем регионе. М-да, никто вроде бы и не пробовал сопоставить эти происшествия.
— Что ты хочешь? Разные регионы, разные департаменты… Да и журналисты разные. А ребята из Гренобля, должно быть, и не слышали об этих невероятных воскрешениях, поскольку речь не шла об убийствах и смерть не была зарегистрирована.
Шарко встал, взял в одном из шкафов большой дорожный атлас, открыл его, быстро нашел нужные карты и пометил карандашом соответствующие места. Места, где были найдены тела женщин: Шаравин, Анси, Волон и Амбрен. Города, где жили жертвы: Сессьё, Тон, Динь-ле-Бен, Амбрен.
— Между самыми отдаленными местами жительства «утопленниц» — больше ста километров. А обнаружены были эти женщины в озерах, самых близких к городам, где они жили.
Следующей точкой, которую комиссар отметил, стал Экс-ле-Бен — там по крайней мере две женщины из четырех катались на лыжах.
— Мы никуда не сдвинулись с гор, но, несмотря ни на что, мне кажется, как-то все распадается. Есть ли вообще связь между двумя делами об убийстве и двумя чудесными воскрешениями?
— Конечно же есть! Во-первых, Гамблен собрал все эти газеты, и он мертв. Во-вторых, ты же видишь, как много совпадений: сильный холод, почти замерзшая вода, озера. Всем жертвам за тридцать. И посмотри-ка две последние заметки: и там и там говорится, что вызвали «скорую», и это позволило спасти обеих женщин in extremis [22] , но кто вызвал? Нет ответа.
— И нет ответа на вопрос, каким образом эти две выжившие попали в воду. Поскользнулись и упали? Их толкнули? Или они тоже были похищены? А еще: почему они, находясь в воде, не утонули? Обычно как бывает? Ты вдыхаешь воду и умираешь оттого, что она заполняет дыхательные пути, да?
Шарко поднялся и заходил, глядя в пол, взад-вперед по комнате. И вдруг щелкнул пальцами:
— Ты права — все связано! Мы не подумали еще об одной важной вещи. Где умер Кристоф Гамблен?
— В морозильнике, — помолчав, ответила Люси. — Опять переохлаждение. Вода. Лед. Будто знаки.
Шарко кивнул, вид у него был довольный.
— Убийца-садист наблюдал за тем, как его жертва медленно замерзает, точно так же он мог наблюдать за тем, как женщина плавает в озере и постепенно замерзает в заледеневшей воде… И это только что навело меня на гипотезу!
— Возможно, убийца двух женщин — как раз тот, кто звонил в «скорую», и он же убил Гамблена, так?
— Именно так. Это пока версия, но, по-моему, вполне приемлемая версия.
Люси почувствовала, что Шарко включился в игру. Глаза его были снова распахнуты, взгляд, как недавно у нее самой, перебегал с газеты на газету.
— У нас с тобой четыре дела, но как знать, сколько их было еще там, в горах? Сколько их было еще — погибших или чудом спасшихся женщин? А если наш убийца все еще действует? Наш журналист наткнулся на эти старые дела и, наверное, поехал на место?
— Мы знаем, что он побывал, по крайней мере, в Институте судебной медицины и в Уголовной полиции Гренобля.
— Точно. Явно использовал все возможности выйти на того, кто подстроил все эти «утопления»…
— Но главное для нас вот что: этот человек знал о намерениях журналиста. И избавился от него.