Ведерников назвал мне адрес своего места пребывания, и я, не имея при себе заграничного паспорта, оказался таким образом за границей.
Евгений дожидался меня в доме на улице Тельмана, где сохранилась немецкая застройка, имитировавшая сельскую архитектуру. Сам клиент, встречавший меня на правах хозяина, был одет в бежевый пуловер и костюмные брюки. Он предложил мне место у камина и начал с того, с чего начинают девять из десяти рогоносцев:
– Так она мне изменяет?
Я всегда избегал резких углов, и в этот раз нашел, чем отвлечь клиента. Положил на стол желтый пакет из модной – под натертый воск – бумаги:
– Здесь и старые, и новые отчеты о передвижениях, встречах вашей жены, а также записи телефонных разговоров плюс снимки и видео.
– С мест встреч?
– Да, – кивнул я в ответ.
Первое, что пробежал глазами Ведерников, – это товарные чеки. Затем он прочел вслух и с выражением недоумения:
– «Блокировка беседки и грудной обвязки из коломенской веревки с зашивками на концах»?
– Совершенно верно.
– Что это за коломенская веревка?
– Копеечный товар, – ушел я от ответа, опустив, разумеется, подробности. Почему? Потому что веревка лежала в сейфе, нераспакованная, наряду со светодиодным фонарем от финского производителя за две с половиной «штуки» и страховочным приспособлением с загадочным названием «френд с фалом». Ведерников поднял на меня глаза, когда дошел до этой строки в списке расходов.
– Нет, это не то, о чем вы подумали, – покачал я головой.
– Так она изменяет мне? – не унимался он.
– Да. Я собрал доказательства ее первой и единственной измены.
– Первой и единственной? – как попугай, повторил он.
Мне пришлось поддакнуть.
Обычно я не разглашаю секреты своей фирмы, однако в этот раз пошел против правил:
– Я оказался перед выбором: освоить профессию альпиниста или вернуть вам задаток.
– Ну и?.. – поторопил он меня.
Я передал ему карту памяти:
– Здесь десятки фотографий и короткий видеоролик. Где я могу подождать, пока вы знакомитесь с материалами дела?
– Ждите здесь.
Он оставил меня одного. Отключив воображение, я перемешивал кочергой угли в камине, наслаждался треском брошенного в огонь полена и запахом дыма, придавшего этому неповторимому дому уют.
Поначалу я не понял, что мне мешает насладиться этим моментом в полной мере. Наконец сообразил: телевизор. До этой минуты я его попросту не замечал. Может быть, потому, что транслировалась какая-нибудь «нейтральная передача». И вот из экрана полились дневные новости.
По-прежнему темой номер один был пожар в ГУВД Новограда (хотя с той поры прошло шесть дней), во время которого погибли шестьдесят человек. Я не мог не припомнить аналогичный случай – пожар в ГУВД Самары, что на улице Куйбышева. Из многочисленных версий поджога интересной и наиболее достоверной выглядела та, на которую обратили внимание журналисты и независимые эксперты: поджог с целью уничтожить материалы о крупных хищениях на АвтоВАЗе криминальными группировками. С той поры воды утекло гораздо больше, чем вылилось в тот вечер из пожарных шлангов.
И снова февраль…
Этот новоградский случай представился мне как напоминание о самарском, незаслуженно, а может быть, даже преступно забытом. Что там сейчас на месте пожарища? Часовня? Я бы поставил монумент в виде часов: 17.59… Что вынесли из «самарского урока» новоградцы? Ничего – в плане пожарной безопасности. Ну, может быть, инспектора повесили больше инструкций и схем эвакуации, на этажах появилось больше огнетушителей…
Не прошло и пяти минут, как Ведерников вернулся в гостиную. Достаточно было беглого взгляда на него, чтобы понять: настроение его изменилось. Он стер с лица выражение мучительного ожидания.
В Калининград Ведерников приехал на семинар, проходящий в Балтийском федеральном университете, на тему «Международный обмен: стажировка и учебная практика в зарубежных вузах». Зарабатывал он прилично. Об этом я мог судить по «сельскому домику», в котором его разместили на время семинара. Если вчера он производил впечатление уверенного, состоявшегося человека, то сегодня показался мне холодным дельцом. Наверное, на эту мысль меня натолкнул его бесстрастный взгляд. И в этом свете цель, которую он буквально преследовал, была очевидной: измена жены – долгожданный и даже организованный повод для развода и дележа имущества.
– У вас сохранились копии снимков? – спросил Ведерников.
– Я снимал на карту памяти. На ней оригиналы. Тиражирование снимков, видео– и звукозаписей не практикую, – покачал я головой. – Также у меня нет архива. Я храню только свои экземпляры договоров.
Я умолчал о материале, который назвал «вспомогательным», так как не собирался посвящать Ведерникова в тонкости своей профессии, информация в которой являлась исходным материалом. То есть утаил часть исходника, вот и все.
Он как будто подслушал последнюю строчку моих мыслей и тихо произнес:
– Вот и все.
Откровение…
Ведерников вручил мне чек, согласно которому оговоренная сумма плюс стоимость билетов в два конца и финансовая компенсация за потраченное время поступала на мой счет.
Я уважал такие моменты. Трудно себе представить электронный карман, в который упали деньги, но я все же ощутил себя немного богаче.
Обычно я снимал все деньги со счета, опасаясь, что их украдут или «снимут по ошибке», и предпочитал наличный расчет. Но года полтора назад изменил своей привычке и снимал только необходимую мне сумму. Как бы приобщился к современному миру, одна половина которого была виртуальной и не до конца понятной. Первое время мне даже доставляло удовольствие расплачиваться кредитной карточкой в магазине, на АЗС, и меня в этом плане впервые посетило чувство важного человека. Но оно же доказывало, что я не попадаю в ногу со временем.
Так кто я на самом деле? Я мог бы надиктовать анкету секретарше – если бы она у меня была.
Профессия – частный детектив.
Сфера деятельности – частный сыск.
Хобби – мотоцикл, рисование.
Когда мне лень встать с постели или у меня попросту нет на это сил, я дотягиваюсь рукой до томика Ремарка, Бернарда Шоу, Фридриха Ницше или включаю телевизор. Из списка платных каналов выбираю «Эм-Джи-Эм», с его рычащим перед камерой львом, и смотрю старое доброе американское кино.
Мое кредо… ну, я изо всех сил пытаюсь следовать совету старика Шоу: стараюсь получить то, что люблю, чтобы мне не пришлось любить то, что получу.
Есть ли у меня проблемы? А у кого их нет? Хорошо, я отвечу: моя самая большая проблема – добрые родители. И я не кричу своим проблемам, посылая их подальше, как делают многие нерадивые дети.