Увидев ее решительное лицо, Марч не на шутку встревожился:
– Я надеюсь, вы не собираетесь…
– Нет! – резко сказала Шарлотта. – Разумеется, я не войду в клуб, не беспокойтесь. Если вас это еще не убедило, то хочу сообщить для сведения: мой муж недавно получил повышение, и я сама заинтересована в том, чтобы соблюдать все правила приличий и не навредить ему. – Это было не совсем так, но могло успокоить Юстаса.
– Конечно, конечно, – важно сказал он. – Прошу простить, что я позволил себе выразить сомнение. А теперь скажите, что за информация вам нужна?
– Прежде всего о том, кто был в клубе в тот вечер. Кто где сидел, стоял или что-то делал. Как вообще обычно это бывает в джентльменских клубах.
– Ну, это узнать довольно просто. Томас мог бы сам опросить лакеев, – с удовольствием поддел ее Марч.
– Нет, оказывается, лакеи настолько заняты обслуживанием посетителей, что ничего не замечают вокруг, – ответила Шарлотта. – Кроме того, многие избегают разговоров с полицейскими, если это возможно, опасаясь невольно навредить своим коллегам.
– Понимаю, – неохотно произнес Юстас.
– Но вам не придется иметь дело с полицией. Вы все расскажете только мне, – успокоила его миссис Питт.
Она подумала, что, возможно, ему следует рассказать о том, как Фарнсуорт всячески препятствует Томасу в расследовании, но тут же решила, что так рисковать не стоит. Марч слишком благоговеет перед любым начальством, и, кроме того, он вполне может сам быть членом «Узкого круга» и входить в ту же ячейку, что и Фарнсуорт. В таком случае из ее затеи ничего не выйдет.
– Да, так, пожалуй, будет лучше, – ответил Юстас, успокоившись. Ведь о Шарлотте никто не знает, так что никаких неприятностей из-за этого дела не последует. – Хорошо. – Он потер руки. – Завтра утром и начнем. Что бы вы сказали насчет встречи завтра в одиннадцать на тротуаре у клуба «Мортон»?
Шарлотта поднялась:
– Я бесконечно вам благодарна, мистер Марч. Огромное вам спасибо. Я позволила себе составить примерный список главных подозреваемых, – поспешно добавила она, передавая ему листок бумаги. – Он вам должен помочь. Еще раз благодарю вас.
– Не стоит, милая леди, не стоит, – заверил ее Юстас. – Я с интересом жду завтрашнего дня.
Но на следующее утро в начале двенадцатого, находясь в большой гостиной клуба, Марч уже не чувствовал вчерашнего энтузиазма. Оглядываясь по сторонам – как будто бы в поисках места, где бы ему поудобнее сесть, – он гадал, как, черт побери, приступить к выполнению этого по меньшей мере необычного задания. Начать с расспросов вот так сразу, при свете дня, в довольно многолюдном месте, было бы признаком дурного воспитания. Не принято расспрашивать первого же собеседника о его действиях и поступках, какими бы они ни были. Не принято, и все. В этом как раз и смысл, и цель таких клубов. Сюда приходили именно для того, чтобы избежать ненужных вопросов, чтобы быть в компании и в то же время сохранять уединенность, быть среди людей, но наедине со своими мыслями.
Чувствуя себя полным дураком, Юстас сел там, где, по рассказам Шарлотты, сидел сэр Артур Десмонд и где он умер. Марч был уверен, что его лицо побагровело от стыда, хотя, как он вскоре понял, никому не было до него дела и никто не обратил внимания на его приход, как и положено в приличных клубах. Нет, он не должен был браться за это, несмотря на уговоры и лесть родственницы. Надо было вежливо, в необидной форме отказать ей, объяснить, насколько это невозможно, и распрощаться.
Но теперь было поздно. Юстас пообещал. Однако, как выяснилось, он не годится на роль странствующего рыцаря, да и Шарлотта не похожа на девицу в беде, к тому же она не в его вкусе – слишком умна, да и остра на язык.
– Доброе утро, сэр. Могу я что-либо принести вам? – раздался тихий голос у его локтя.
Марч вздрогнул от неожиданности. Рядом стоял официант.
– О, да, да. Маленький стаканчик виски был бы кстати… э-э-э…
– Да, сэр.
– Простите, но я не могу вспомнить ваше имя. Лицо мне кажется знакомым.
– Хорас Гайлер, сэр.
– Да, да, Гайлер. Я… э-э-э…
Юстас внезапно растерялся. Полный осел, подумал он о себе, но надо взять себя в руки. Не может же он сказать Шарлотте, что провалил все дело и что у него даже не хватило смелости начать его. Что может быть постыдней для него, чем трусость? Признаться в ней женщине было бы позором, а Шарлотте – просто самоубийством.
– Слушаю вас, сэр? – терпеливо ждал официант.
Марч втянул в себя воздух и приободрился.
– В последний раз, когда я был здесь, а это было в конце апреля, я разговорился с очень интересным человеком, – начал он. – Этот джентльмен поездил повсюду, был даже в Африке. Много порассказал мне о поселениях там и еще о всяком другом. Но я никак не могу вспомнить его имя. Возможно, он даже и не назвался. Иногда такое бывает, вы знаете.
– Естессно, сэр, – согласился Гайлер. – Вы хотели бы знать, кто он?
– Верно, – произнес Юстас с облегчением. – Я вижу, вы понимаете без лишних слов.
– Привычка, сэр. Где вы тогда сидели? Это, значицца, поможет вспомнить. И еще, опишите его, хотя бы приблизительно. Он в возрасте? Темный или блондин? Крупного телосложения или нет, сэр?
– Э-э-э… – Марч лихорадочно вспоминал, как Шарлотта описала ему главных подозреваемых. К сожалению, они все были разные. Но счастливая мысль вдруг осенила его. – Этот джентльмен был лыс, с крупным носом и очень светлыми голубыми глазами, – неожиданно уверенно произнес он. – Я особенно запомнил его глаза. Необычные, привлекающие внимание…
– Вы сказали, что он бывал в Африке? – переспросил официант.
– Совершенно верно. Вы знаете его?
– Вы были в читальном зале, сэр?
– Да, да, возможно. – Юстас сделал вид, что не совсем уверен.
– Похоже, что это, значицца, был мистер Хэзеуэй, сэр.
– Он был в клубе в тот вечер?
– Да, сэр. Недолго. – Лицо Хораса сочувственно омрачилось. – Он почувствовал недомогание, как я помню. Ушел в гардеробную, а потом, мне кажется, уехал домой, потому как в читальный зал он не вернулся, а сюда и вовсе не заходил, к сожалению. Хм, возможно, это был и не он, сэр. Вы долго разговаривали с тем джентльменом, который хорошо знает Африку?
– Мне кажется, довольно долго. – Марч дал волю своему воображению. Раньше он никогда не врал. Его учили всегда говорить правду, какой бы неприятной или скучной она ни была. В результате игра свободного ума была для него сладким запретным плодом. Какое, должно быть, это увлекательное занятие! – Собственно говоря, был еще один джентльмен с такими же обширными познаниями об Африке. Он совсем недавно возвратился из путешествия. Казался очень загорелым, светлые волосы. Может, знаете его? Довольно обветренное лицо. Высокий, худой, с военной выправкой. Немецкая фамилия или, возможно, голландская. Во всяком случае, звучит как иностранная, но сам он англичанин.