Когда-то так все и было.

Музыка закончилась, и он услышал голос Дэнни Пайка, снова представляющего специального гостя программы, Нормана Кука — Стройного Жирдяя, как его еще звали, — который принялся восторженно расписывать свой новый проект, «Биг-Бич Кафе». Но слушать их болтовню Брайс не стал — ему и без них было о чем подумать.

— Извините, парни — Дэнни… Норм, присоединюсь попозже, ладно?

Он вырубил радио и резко ударил по тормозам, когда шедшая впереди машина — за рулем сидел ученик, о чем свидетельствовала наклейка на заднем окне, — исполнил убийственно медленный разворот «в три приема». Инструктор помахал рукой — проезжай, мол, — и он покатил дальше, посматривая на номера слева.

Впрочем, нужный дом, Тонгдин-Лодж, Брайс узнал бы и без номера — по опоясывающей его десятифутовой кирпичной стене, которую он видел на картах Гугла.

Стена была внушительная, прямо-таки крепостная, с коваными железными воротами, в данный момент закрытыми. Он медленно проехал мимо и остановился на некотором удалении, заехав двумя колесами на край тротуара. Задумался. В голове вертелись сразу несколько планов — A, B, C и D. Он мысленно прокрутил их все, один за другим. Время не поджимало. Рэд появится не раньше чем через полтора часа. Чуть дальше по дороге еще один водитель-ученик также пытался исполнить, под надзором инструктора, смехотворно медленный разворот «в три приема». Еще дальше уже третий осуществлял этот же маневр. «Хмм, — подумал он, — живи я здесь, это бы здорово раздражало».

Брайс запустил двигатель, развернулся и подъехал к воротам. Потом, натянув на глаза бейсболку, выглянул в окно и попытался рассмотреть латунную панель домофона. Цифровая клавиатура, кнопка звонка и объектив камеры наружного наблюдения. Камера его не беспокоила — лицо в нее почти не попадало.

Он нажал на кнопку и долго не отпускал палец. Никто не ответил. Через минуту он позвонил снова. Опять никакого ответа. Для пущей уверенности он позвонил в третий раз.

Очень хорошо, просто прекрасно — дома никого нет!

Брайс выбрался из машины, прихватив небольшую сумку с инструментами, отвинтил и снял передний щиток панели. Некоторое время он изучал проводку, тыча то сюда, то туда крошечной изолированной отверткой, пытаясь понять что к чему — как-никак когда-то сам устанавливал подобные системы. Затем просто-напросто закоротил провода. Спустя несколько секунд ворота услужливо распахнулись.

Он поставил на место щиток панели и проехал вверх по извилистой щебеночной аллее, миновав расположенный слева гаражный блок с жилыми помещениями над ним. Милая пристройка, подумал он. Описав петлю, дорожка закончилась у большого особняка из красного кирпича. Определенно шикарная штучка, подумал Брайс. Он припарковал фургон у тисовой изгороди на противоположной стороне подъездной аллеи, чтобы все выглядело так, будто тот принадлежит кому-то из рабочих или садовнику, и вышел из машины.

Дабы еще раз удостовериться в том, что дом пуст, он поднялся на крыльцо, оказавшееся даже больше и шире, нежели представлялось издали, и позвонил в дверь, уже зная, что скажет, если та вдруг откроется. У него пакет, да, вот, ошибся адресом. Но никто не ответил. Брайс несколько раз постучал в дверь латунным дверным кольцом, торчавшим из львиной пасти. Снова никакого отклика.

До чего ж хорошо!

Бросив взгляд на часы, он прогулялся вокруг дома. Красиво подстриженные лужайки. Плавательный бассейн под синим тентом, рядом — деревянный домик; с виду в отличном состоянии. Травяной теннисный корт — сетка провисла, разметка поблекла. Он снова взглянул на часы — на всякий случай. Ровно полтора часа до того момента, как сюда явится Рэд. Для встречи с клиентом, мистером Эндрю Остином.

Он прошел к минивэну, открыл задние двери и заглянул внутрь — все ли в порядке — и остался доволен своей работой. Шесть ременных креплений, надежно прикрученных к стенкам и полу фургона. Посмотрел в вещмешок, проверяя аксессуары. Мешок. Кляп. Сварочная горелка. Скальпель. Электродрель. Складной нож. Щипцы. Бутылки с водой. Таблетки кофеина — чтобы не уснула. Ей нужно оставаться в сознании, чтобы в должной мере оценить все то, что он для нее приготовил!

Ох, Рэд, как же мы сейчас повеселимся. Вспомним былое. Ты будешь лежать здесь, а я — читать тебе все те эсэмэски, что ты присылала. Сотни эсэмэсок.

Он открыл одну, сохраненную в телефоне, которым он давно перестал пользоваться.

О боже, я люблю тебя, Брайс. Чего-то сегодня так недоставало… определенно тебя. Я так люблю тебя, обожаю тебя, представляю тебя в мечтах, восхищаюсь тобой, хочу тебя, тоскую по тебе, я таааааак по тебе скууууучаааюююю. Не могу дождаться, серьезно не могу, когда увижу тебя сегодня! Когда окажусь в твоих объятиях. Буду обнимать тебя и упиваться тобой. ХХХХХХХХХХХХХХХ.

Помнишь это, Рэд? Я сделаю боль терпимой, чтобы ты его вспомнила. Обещаю. Тебе предстоит так много вспомнить в ближайшие часы.

Тааааааак много.

Счастливые деньки!

Он запер фургон и еще раз прошелся вокруг дома в поисках подходящего укрытия, из которого просматривалась бы вся подъездная дорожка. Найдя удачно расположенные кусты лавра, занял позицию за ними.

Устроился поудобнее и принялся ждать.

91

Понедельник, 4 ноября

— Прости, дорогая, — сказал Рой Грейс в третий или даже в четвертый раз, поворачиваясь к Клио, сидевшей на заднем сиденье БМВ-универсала дорожной полиции. Включив мигалку и сирену, констебль Омотосо мчал в город по скоростной полосе автострады М23.

— Я понимаю, — ответила она с блеклой улыбкой. — Не нужно извиняться. Я все понимаю. У тебя не было выбора.

— Не самое лучшее начало медового месяца, да, сэр? — мрачно заметил Омотосо.

Грейс несчастным видом покачал головой:

— Да уж.

Ладно, хоть Клио действительно понимала, подумал он. И вдруг поймал себя на том, что невольно прикидывает, как бы в подобной ситуации повела себя Сэнди. Определенно, не с таким спокойствием и пониманием, какие проявила Клио.

Она придвинулась ближе и, взяв его руку в свою, нежно ее погладила.

— У тебя на самом деле не было выбора, дорогой.

Грейс пожал плечами:

— Был. Я мог просто не отвечать на этот чертов звонок.

— А потом? Мы бы прибыли в Венецию, в гостинице тебя бы ждало сообщение, и нам все равно пришлось бы вернуться. Ты бы не смог там оставаться, я же знаю. Так что даже лучше, что это случилось раньше, чем мы сели в самолет. Медовый месяц никуда от нас не денется — просто отложен, только и всего.

Он пожал ее руку и заглянул в глаза. Невероятная женщина. Никогда в жизни он никого еще так не любил, и то, как она справилась со своим разочарованием, лишь укрепляло эту любовь. Для себя он точно решил: медовый месяц у них обязательно будет, несмотря ни на что, и когда они отправятся в свадебное путешествие, он сделает все, чтобы оно стало для нее незабываемым.