– Прежде всего я должен знать следующее,– начал он.– Давайте предположим, что я сказал вам нечто секретное, что, может быть, никогда не станет материалом для печати. Давайте также предположим, что это не может быть доказано или же что я абсолютно не прав, а также давайте предположим, что мои сведения неполны и потребуют дальнейшей работы с вашей стороны. Будете ли вы удовлетворены, делая эту работу и не зная, появится ли у вас когда-нибудь возможность напечатать статью или нет?
Небольшой мягкий рот Моллетта растянулся в притворно-сладкой улыбке.– Я ужасно люблю работать над тем, что не будет напечатано.– Потом серьезно:– Давайте суть дела. Если оно действительно важно, тогда я изъявляю желание потратить на него свое время.
– Не для печати.
– Не для несчастной печати,– согласился Моллетт.
– У меня есть основания подозревать,– быстро начал Палмер, зная, что если он станет подбирать слова, то никогда не сможет произнести их,– наличие какой-то внешней группы, которая стремится захватить контроль над ЮБТК.
Моллетт беззвучно свистнул. Его взгляд быстро перескочил на Вирджинию.
– Честно? – пробормотал он.
– Ты слышал этого человека,– ответила она.
Репортер медленно откинулся на спинку стула и устроился поудобнее.
– Я рад, что Маку Бернсу пришлось поехать в Олбани.
– Почему вы так говорите? – спросил Палмер.
– Потому что, будь он сейчас здесь, вы никогда не сообщили бы мне этого.
– Правда. Но почему вы так думаете?
– Продолжайте. Мак Бернс может носить свои великолепные двухсотдолларовые костюмы, но для меня он будет оставаться троянским конем.
– Это,– тихо сказал Палмер,– самая интересная вещь, какую я сегодня услышал.– Некоторое время все молчали. Пауза затянулась. Официант поставил на стол три тарелки и начал перекладывать омары по-ньюбургски с мармита в тарелку Вирджинии, изысканно орудуя вилкой и ложкой, которые он держал наподобие щипцов, и явно стараясь, подобно всем официантам дорогих ресторанов, продемонстрировать высокий класс заведения и как бы подкрепить крупные долларовые суммы, напечатанные в меню.
Моллетт вздохнул, его глаза следили за движениями вилки и ложки официанта.
– Читали какие-нибудь хорошие книги за последнее время? – спросил он, не обращаясь ни к кому непосредственно. Палмер видел, как пальцы Моллетта нетерпеливо барабанили по белой скатерти.
Когда официант, обслужив всех, удалился, пальцы Моллетта успокоились.
– Мы говорили о чем-то, не так ли?
– Мы говорили, достаточно ли значительна новость для отчаянного писаки из «Стар»,– ответила Вирджиния.
– Даже если все это построено на песке,– добавил Палмер.
– И ты только что вонзил тупой кинжал в позвоночник некоего Мака Бернса,– продолжала Вирджиния.
– Я? – Моллетт сдернул салфетку, которую официант попытался ему завязать.– Чтобы я сделал такое с Честным Маком?
– Он следил, как удаляется официант.– Просто я заметил,– сказал он, ловко и уверенно атакуя омара,– что в качестве заслуживающего доверия политического организатора всяких сомнительных мероприятий он прекрасно научился работать на два фронта.– Моллетт поднял длинный кусок омара, обмакнул его в растопленное масло и отправил в рот. Его взгляд быстро метнулся в лицо Палмера.
– Вы что-нибудь сказали? – спросил он.
– Просто я подавился,– ответил Палмер, врезаясь в свой бифштекс. Вместо средне прожаренного мясо было обуглено с внешней стороны, оставаясь внутри сырым.– Полюбуйтесь,– пожаловался он.
– Выглядит несъедобно,– сказала Вирджиния.– Сегодня пятница, и я буду придерживаться рыбного меню.
– Разве кто-нибудь в здравом уме может назвать это средне прожаренным?
– Немного сыровато,– согласился Моллетт,– отправьте его обратно.
Палмер покачал головой и принялся за наиболее приемлемые куски бифштекса.
– Вы нам еще не ответили, достаточно ли интересует вас новость, чтобы над ней работать.
Моллетт продолжал жевать.
– Это трудновато объяснить. В сущности, черт возьми, почти невозможно.
– Не заинтересовались?
– Очень даже заинтересовался.
– Тогда…
Моллетт плотно сжал губы, отрывая очередную клешню омара.
– Я не совсем уверен, что должен это объяснять,– ответил он.
Вирджиния положила вилку.
– О, нет. Не может быть.
Моллетт кивнул:
– Угу.
Вирджиния повернулась к Палмеру.
– Этот тип хочет сказать,– она понизила голос,– что кто-то уже сообщил ему эту новость. Кто-то с другой стороны.
Палмер перестал жевать. Он откинулся на спинку стула, его глаза уставились на репортёра. Спустя мгновение он проглотил кусок мяса, но другого отрезать не стал.
– Тогда почему,– спросил он наконец,– вы были так удивлены, услыхав это от меня?
– Меня уверили, что, во-первых, никто в ЮБТК ничего не подозревает и что, во-вторых, они ничего и не заподозрят… пока не опустится топор.
– Я не слишком польщен чьим-то мнением обо мне.
– Это их мнение о Бэркхардте, ископаемом, которое ходит на двух ногах,– ответил Моллетт.– Видите ли, я получил эти сведения еще до вашего приезда в Нью-Йорк.
Палмер кивнул:
– Я знал, что операция продолжается уже некоторое время. Как вы думаете, сколько акций они собрали?
Моллетт нахмурился и обмакнул омара в масло.
– Вы забываете. Мне сообщили конфиденциально.
– Джордж,– сказала Вирджиния,– ну что ты за друг? – И поскольку репортер молча ел, она продолжала:– Чего я действительно не понимаю, так это почему все настолько секретно? Другие баталии из-за руководства ведутся в открытую. Борьба за полномочия. Сенсационные заголовки в газетах. Эта же до такой степени засекречена, что я до сих пор не уверена в ее реальности.
– Верь,– сказал Моллетт.
– Банк не просто любая корпорация,– объяснил Палмер.– Когда кто-то пытается нанести удар для захвата контроля над банком, он не может позволить себе делать это в открытую. Среднему бизнесу такая гласность может и не повредить. Но общеизвестно, как она мешает началу атаки на банк.
– Гласная борьба,– подтвердил Моллетт,– может привести к такому полному опустошению банка, что новому руководству не достанется ничего, кроме головной боли.
И снова наступило молчание. Палмер оглядел комнату, чтобы убедиться, что никто не подслушивает их разговор. У прилавка кассира он увидел молодого парня в кожаной куртке, разговаривающего с метрдотелем. Потом парень передал тому какой-то конверт.