Это разумное, целеустремленное поедание собственных детей — есть акт глубоко цивилизованный. Так, знаменитый лидер хомячества, легендарный царь хомяков, известный как Хомяк Великий, тот самый, который совершил судьбоносный поворот от поля к клетке — этот лидер прославился тем, что сожрал собственною сына, когда заподозрил последнего в связях с полянофилами. Не будем, однако же, догматиками в исторической науке и согласимся с тем неоспоримым фактом, что Хомяк Великий съел бы своего сына при любых условиях — был бы ребенок полянофилом, или же нет. Хомяк Великий сожрал сына из высших соображений, следуя самому духу хомячества.
Сынопоедание есть наиболее последовательное проявление воли хомяка, его самоутверждение в качестве мыслящей особи. Поскольку обладание природным ресурсом суть воплощение цивилизационного пути развития, а молодой наследник есть прямая и явная угроза при распределении данного ресурса, то устранение наследника — есть разумная жертва, которую природа приносит цивилизации. Поедая сына, хомяк расправляется с природным началом в самом себе, это в известном смысле акт самопознания.
Сынопоедание, совершенное Хомяком Великим — признанным реформатором, есть символ движения хомячества по пути прогресса. Однако не следует забывать и сынопоедания, учиненного Хомяком Грозным — прославленным объединителем хомячьего племени. Не должны мы упускать из виду и сынопоедания, автором которого выступил Хомяк Стальной — строитель великой хомячьей Империи.
Героические эпизоды сынопоедания, каких мы не найдем ни у какого другого народа, — это гордость и слава хомячества. Золотыми буквами вписаны эти эпизоды в историю, они воплощают основную идею данной цивилизации.
Отторжение потомства — есть специальная, продуманная стратегия хомячьей Цивилизации. Институт престолонаследия для данной цивилизации абсолютно исключен — хомяки выбирают преемников, руководствуясь отнюдь не законом, и отнюдь не родством. Критерий выбора лишь один — величина защечных мешков. Здесь мы подходим к существенному аспекту самосознания хомячества — данная цивилизация не мыслит себя в континуальной истории, но всякий раз начинает свое существование как бы заново, с чистого листа.
Для того, чтобы вполне осознанно верить в движение истории, надо верить также и в то, что некая цель развития еще не достигнута. В целом хомячество такой веры не может иметь в принципе — поскольку хомяк достиг пика своего развития, и хомячья цивилизация есть венец мечтаний любого здравомыслящего хомяка. Историческое предназначение хомяков выполнено: природный ресурс освоен, превращение этого ресурса в духовную пищу налажено, либеральный характер сынопоедания доказан, ежедневная норма потребления ресурса установлена на высоком уровне. Что еще может желать хомяк? Делиться ресурсом с тушканчиками и мышами-полевками? Это никогда не придет в голову здравомыслящему хомяку Наладить равное распределение природного ресурса между богатыми и бедными хомяками? При одной мысли о так называемой уравниловке хомяк содрогается. Революционное сознание есть нечто глубоко ненавистное хомячьей цивилизации. Эволюция и просвещение через усвоение и переработку природного ресурса — вот лозунг либерального хомяка. И следует признать, что это состояние общества уже достигнуто. Клетка, корм, покой, отсутствие конкурентов — «остановись, мгновение, ты прекрасно!», мог бы воскликнуть каждый отдельный хомяк Впрочем, бег мгновений и без того уже остановлен. История замерла окончательно, и новый виток истории уже невозможен в принципе.
Хомячья цивилизация провозгласила конец истории — мировой дух (иначе говоря, высший разум, воспроизводящий природный ресурс) познал сам себя.
Несмотря на то, что наступил очевидный конец истории, определенная активность исторических субъектов еще сохраняется. И это нисколько не мешает их покою. Да, хомяк — существо, активно осваивающее мир; да, хомяк видит историю хомячества как бой цивилизации с варварством, но он не расположен вести этот бой буквально, с оружием в лапках. Хомяк ведет борьбу с варварством, находясь в полном душевном равновесии. Столкновение происходит на уровне пищеварения, и в таком виде борьба пребудет вечно — вечно поставляемый высшим разумом природный ресурс переходит в духовную энергию и затем возвращается в свое природное бытие через выделение экскрементов. Таков естественный цикл бытия — и ничего лучше и придумать невозможно.
Исходя из этого, хомяк не способен поверить в загробную жизнь. Лучшее, что может предложить судьба, явлено же здесь и сейчас — в его персональной клетке.
Мир устроен разумно, и это не может не радовать.
Те имущественные различия, которые существуют в хомячьей цивилизации, не должны никого смущать. Да, уровень жизни и потребления различен, и те хомяки, которые не достигли высот потребления, должны радоваться тому, что их собратья пользуются ресурсом в неограниченном количестве. Для высшего разума, который представляет хомячья номенклатура, — безразлично, какое количество особей поглощает ресурс. Важно, что существует разумное неравенство — то есть ежедневно доказывается, что высший разум торжествует над бездушной материей.
Собственность и еда в принципе не могут быть распределены поровну — и это неравенство есть доказательство свободы. В этом желанном состоянии свободы при полном отсутствии истории — хомяки могут существовать вечно. Они будут приумножать свою собственность и вкушать плоды прогресса бесконечно.
Парадоксальным образом, хомяки голосуют за рыночные отношения и рынок — и это несмотря на то, что на рынке продают самих хомяков.
Часто на рынках приходится видеть бессловесных грызунов, забившихся в угол своей маленькой клетки: они ждут решения судьбы безропотно и безнадежно.
Можно сказать, что участь хомяка (и вся история это подтверждает) — быть проданным на рынке. Рано или поздно, но хомяк будет продан.
И одновременно, древние предания хомяков содержат как жалобы на судьбу, так и горделивые панегирики своей необычной судьбе. Откуда же берется это довольство? Как же так? — спросит исследователь, — есть ли основания для радости? Да, несомненно есть, и ответ весьма прост, хомячья идеология дает его в исчерпывающем объеме.
Да, хомяков продают на рынках. Пусть так. Но вдумаемся, что это, в сущности, значит. Во-первых, разъясняют идеологи-хомяки, продают не всех хомяков, а только подавляющее их большинство. Остальные хомяки попросту сами продаются. Действительно, в последние столетия наметилась тенденция к так называемой самореализации — это процесс самостоятельного выхода на рынок, установления собственной стоимости и самопродажи. Иные, предприимчивые хомяки, расписывают свою стоимость по акциям, передавая часть акций в управление начальству, часть наследникам, а часть оставляя себе. Эта инициатива снизу сделала факт самопродаж — явной декларацией прав и свобод.
А во-вторых, продолжают идеологи, что в факте рыночной торговли хомяками такого уж плохого? Да, хомяк имеет товарную стоимость; да, хомяк — это ценность, которую можно и нужно реализовать! Этим следует гордиться, а не стесняться этого! Это вам не бессмысленный тушканчик, степняк без цены и стоимости, не жалкий крот, который никому не нужен. Нет, хомяк — это звучит гордо!