— Очень просто, Такэда. А что сделал он? Использовал свою власть только для того, чтобы заставлять двор делать то, что ему угодно. Он хочет стать сёгуном. И не меньше.
Многие согласно забормотали, а потом заговорила Сумомо:
— Пожалуйста, извините меня, Такэда, но Огама стал большой угрозой. Вы все знаете, что я из Сацумы, как и сэнсэй Кацумата, мы согласны, что Сандзиро тоже сделал что-то хорошее, но ничего для сонно-дзёи. Поэтому он должен отказаться от власти, с радостью или против воли, и он уйдет… уйдет. То же самое с Огамой.
Да, он сделал кое-что хорошее, но теперь он делает плохое. Истина заключается в том, что ни один даймё, овладевший Вратами и настолько приблизившийся к тому, чтобы стать сёгуном, не отдаст эту власть добровольно.
— Может быть, нам стоит направить петицию Огаме? — предложил Такэда.
— Пожалуйста, извините меня, но петиция ничего не даст, — возразила она. — Когда Врата станут нашими — чтобы предотвратить гражданскую войну и впредь избавить любого даймё от подобного искушения, — когда Врата станут нашими, мы должны пойти дальше, мы должны попросить императора отменить сёгунат, бакуфу и всех правителей.
Среди изумленного шума, которым было встречено столь смелое предложение, Такэда выпалил:
— Это сумасшествие. Если не будет сёгуната и даймё, кто будет править? Наступит хаос! Кто выплачивает нам жалованье? Даймё! Правителям принадлежат все коку риса и…
— Дай ей закончить, Такэда, — перебил его Кацумата, — потом скажешь все, что хочешь сказать.
— Извините, Такэда, но это идея Хираги-сан, не моя. Хирага говорил, что в будущем даймё будут лишь номинальными правителями, достойные из них, что власть будет осуществляться через советы самураев всех званий, на равной основе, которые будут определять все, от размера жалованья до того, кто из даймё достоин править землей и кто будет ему наследовать.
— Это никогда не сработает. Это плохая мысль, — сказал Такэда. Многие не согласились с ним, большинство было на её стороне, но Такэду это не убедило. Потом она спросила:
— Сэнсэй, это плохая мысль?
— Это хорошая мысль, если бы все даймё согласились, — ответил Кацумата, очень довольный, что его ученье приносит такие плоды, что они, как и следовало, приходят к мысли о будущем общего согласия. Он сидел на корточках, вместе со всеми остальными, говорил мало, мысли его были заняты недавним побегом. Под маской спокойствия в нем клокотала ярость, он был взбешен этим новым покушением на свою жизнь, которое едва не достигло цели.
В этот раз они подобрались слишком близко, думал он, чувствуя вкус желчи во рту. Сеть затягивается все туже. Кто же предатель? Он должен находиться сейчас в этой комнате. Из всех сиси только эти знали, что я проведу эту ночь в Шепчущих Соснах. Предатель должен быть здесь. Кто же он — или даже она? Кто? — Продолжай, Сумомо.
— Я лишь хотела добавить… Такэда-сан, вы из Тёсю, как и Хирага-сан, другие из Тосы, сэнсэй и я из Сацумы, другие из других владений, но мы прежде всего сиси, и долг наш стоит выше семьи, выше рода. При новом порядке это будет законом — первым законом для всего Ниппона.
— Ну, если такое будет законом… — Один из них почесал в затылке. — Сэнсэй, когда Сын Неба вновь станет у власти, что мы тогда действительно будем делать? Мы? Все мы?
Кацумата взглянул на Такэду.
— Что ты думаешь?
— Меня не будет в живых, поэтому мне все равно, — обычным тоном ответил Такэда. — Сонно-дзёи достаточно для одной жизни, и этому делу я старался помочь.
— Кто-то из нас должен остаться в живых, — сказал Кацумата, — чтобы стать частью нового руководства. А сейчас есть более важный вопрос: Торанага Ёси. Как уничтожить его?
— Когда бы он ни вышел из своего убежища, мы должны быть готовы, — сказал кто-то.
— Разумеется, — раздраженно заметил Такэда, — но он будет окружен телохранителями, и я сомневаюсь, что нам удастся до него добраться. Сэнсэй сказал, чтобы мы не задействовали наших сторонников внутри. Значит, убить его придется снаружи, а это будет очень трудно.
— Полдюжины нас с луками на крышах домов?
— Жаль, что у нас нет пушек.
Они сидели в светлеющей комнате, погруженные каждый в свои мысли, думая о том, что Ёси был бы завидной добычей. Но на первом месте стояли пять дней, потом нападение на Огаму — единственный способ захватить Врата.
— Женщине было бы легче проникнуть в бастион сёгуната, neh? — заметила вслух Сумомо. — А оказавшись внутри… — Она улыбнулась.
Облака затянули небо. День был пасмурный. Но несмотря на это, широкие улицы у стен казарм сёгуната были полны горожан, которые продавали и покупали на рынке напротив главных ворот; здесь же можно было видеть и буддийских монахов в оранжевых одеяниях, державших в вытянутых руках неизменные чашки для пожертвований, а также самураев, степенно вышагивающих поодиночке или группами. Среди последних выделялись патрули Огамы, на одежде каждого воина был вышит герб их княжества.
Кацумата, Сумомо и ещё полдюжины сиси прогуливались в толпе, переодетые и в широких конических шляпах. Их окружали домохозяйки, прислужницы, слуги, подметальщики улиц, сборщики фекалий, носильщики и уличные торговцы, ростовщики, писцы и прорицатели, самураи и люди высокородные передвигались в паланкинах и верхом, но нигде не было видно ни одной повозки на колесах.
Все, кто проходил в ворота сёгуната, открытые днём, но охранявшиеся многочисленной стражей, вежливо кланялись в соответствии со своим положением и не мешкая проходили вперед. Невероятная новость о том, что опекун наследника прибыл тайно, как простой путник, мгновенно облетела весь город — и это вместе с грядущим приездом, неслыханное в веках дело, самого великого сёгуна, правителя всей страны, фигуры, окутанной почти таким же покровом таинственности, как и Сын Неба, про него даже говорили, что он был даже женат на одной из сестер Божественного, — это было для горожан больше, чем они могли вынести.
Тут же самураи принялись озабоченно проверять и приводить в порядок своё оружие и доспехи; даймё и их наиболее доверенные советники задрожали, услышав это известие, оценивая свои собственные позиции и решая, что им делать и как избежать любых бесповоротных действий, когда случилось неизбежное: князь Ёси столкнулся с князем Огамой.
Всякое движение на улице снаружи укрепленных казарм сёгуната прекратилось, когда из ворот появилась тяжело вооруженная процессия. Впереди развевались знамена Ёси, солдаты плотными рядами окружали закрытый паланкин, ещё большее количество воинов следовало позади него, замыкая шествие. В один миг все, до кого досягал глаз, пали ниц, все самураи замерли, потом склонились в глубоком поклоне, пока кортеж не прошел. Только когда Ёси и его охрана совсем исчезли из виду, люди на улице вернулись к какому-то подобию нормальной жизни. Кроме Кацуматы и его спутников, которые осторожно последовали за процессией.
В полумиле от них похожий кортеж воинов в полных доспехах, загибаясь змеей, вышел из ворот главной резиденции Тёсю, впереди несли знамена Огамы. Этот кортеж был встречен с ещё большим почтением. В паланкине сидел Огама. Он за несколько дней был предупрежден о прибытии своего врага, точно так же он следил и за продвижением сёгуна Нобусады. Его советники рекомендовали перехватить и уничтожить Ёси за пределами Киото, но он отказался: «Лучше, если он станет пешкой в моих руках. Оказавшись здесь, где он сможет спрятаться, куда бежать?»