— В таком случае… — сказал сёя, отметив про себя это «пожалуйста» как большую уступку и добавив в голос подобострастия: — Гъёкояма почтут за честь оказать вам и вашей семье, нашим досточтимым клиентам, любую услугу.
— Благодарю вас. — Хирага допил своё саке. Сумумо была в Киото вместе с Кацуматой… Где она сейчас, почему она не отправилась в Симоносеки, как я приказал, что она там делала, если ей удалось ускользнуть, где она?
Чтобы отплатить за полученные новости, он сделал над собой усилие и отложил эти и другие вопросы на потом и сосредоточился. Он достал связку исписанных листов и начал объяснять, местами дословно, все, что Тайра и Макфей рассказывали ему на протяжении часов. Сёя слушал внимательно, благодарный жене, которая подслушивала их и тайком записывала каждое слово.
Когда Хирага закончил говорить о займах, финансировании и банковском деле — не понимая большей части того, что ему сообщали, сёя, поражаясь памяти Хираги и той цепкости, с которой юноша удерживал в голове вещи, совершенно ему чуждые, сказал серьезно:
— Замечательно, Отами-сама.
— Ещё одна важная вещь. — Хирага сделал глубокий вдох. — Макфей сказал, у гайдзинов есть особый рынок, сёя, фондовый рынока, где единственным товаром, за который торгуются, который покупают или продают, являются маленькие отпечатанные бумажки, называемые акци, которые каким-то образом представляют деньги, огромное количество денег, и каждая акци — это часть компени.
Он выпил немного чая. Видя по лицу сёи, что тот не все понимает, он сделал ещё один глубокий вдох.
— Скажем, даймё Огама отдал все Тёсю, всю землю и все, что на ней производят, некой компени, Тёсю Компени, и издал указ, что эта компени должна быть поделена, по договору, на десять тысяч равных частей, десять тысяч акци, понимаете?
— Я… кажется да. Продолжайте, прошу вас.
— Таким образом, фонда Тёсю Компени составляет десять тысяч акци. Дальше, даймё от имени этой компени предлагает все или любую часть или количество акци кому угодно, у кого есть деньги. За свои деньги этот мужчина или женщина получает особый лист бумаги, где сказано, сколько акци Тёсю Компени он купил. Этот человек затем становится владельцем этой части компени и, следовательно, той же доли её богатств. Деньги, которые он и другие заплатили компени, становятся тогда её кайпита'ром, так, кажется, этот гайдзин Макфей сказал, теми деньгами, которые нужны, чтобы управлять и увеличивать богатство компени, чтобы выплачивать содержание, или отвоевывать землю у моря, или покупать оружие или семена, или улучшать рыбацкие лодки — платить за все, что нужно, чтобы Тёсю росло и процветало и чтобы стоимость Тёсю Компени становилась выше.
Макфей объяснил, что… Он сказал, на любом рынке, сёя, цены меняются, в голодное время часто каждый день, нет? То же самое и на этом ежедневном фондовом рыноке, где сотни разных компени, где есть покупатели и продавцы. Если урожай в Тёсю огромный, то цена каждой части Тёсю Компени будет большой, если голод, то низкой. Цена каждой акци тоже меняется. Понятно?
— Кажется, да, — медленно ответил сёя, на самом деле очень хорошо уловивший суть и сгоравший внутри от восторга и вопросов, требовавших ответов.
— Хорошо. — Хирага устал, но был заинтригован этими новыми идеями, хотя временами и терялся в их лабиринте. Ему никогда, за всю свою жизнь, не приходилось торговаться на рынке или в гостинице, он просто платил, что спрашивали и когда спрашивали, никогда в жизни он не спорил из-за цены чего-то или из-за суммы счета до тех пор, пока не стал ронином. Счета всегда посылались тем, кто получал ваше содержание, если вы были самураем. Обычно матери, если вы были не женаты. Покупки и все денежные вопросы были уделом женщин, ни в коем случае не мужчин.
Вы ели, что она — мать, тетя, бабушка, сестра или жена — покупала на ваше содержание, точно так же одевались и вооружались. Без содержания вы голодали, вы и ваша семья, или становились ронином, или вам приходилось добровольно отказываться от звания самурая и становиться крестьянином, поденным рабочим или, что было гораздо хуже, торговцем.
— Сёя, — сказал он, морща лоб. — Цены меняются на рынке, где торгуют едой или рыбой. Но кто назначает цену?
Гильдия рыбаков или крестьян, мог бы ответить сёя, или скорее всего купцы, которым на самом деле принадлежат все эти продукты, поскольку они одалживали всем деньги на покупку сетей или семян. Но он был слишком осторожен, большая часть его энергии расходовалась на то, чтобы оставаться спокойным перед лицом такого обилия бесценной информации, пусть и не исчерпывающей.
— Если рыбы много, она дешевле, чем когда её мало. Все зависит от улова или от урожая.
Хирага кивнул. Сёя явно хитрит, пряча от него правду или искажая её. Но чего ещё можно ждать от купцов и заимодавцев, подумал он, неожиданно решив держать любую встречу между этим человеком и Макфеем в запасе, а также приберечь на потом последнее правило компени, которое, он не мог понять почему, заинтриговало его больше, чем все остальные: если вы оказывались тем, кто образовывал компени, вы решали, сколько акци вы оставляли себе, без всякой платы, и если это количество достигало пятидесяти одной или больше из каждой сотни, вы удерживали власть над всей компени. Но зачем…
Голова его едва не разорвалась, когда он вдруг понял: без всякой платы вы становились сёгуном этой компени, чем крупнее компени, тем значительнее сёгун… без всякой платы!
Когда сонно-дзёи станет реальностью, мы — совет самураев — будем рекомендовать императору, чтобы только наш совет мог образовывать компени, тогда наконец-то мы обретем власть над всеми паразитами, купцами и заимодавцами!
— Отами-сама, — говорил между тем сёя, не заметивший перемены в Хираге, поскольку сам был вне себя от радости, выудив столь дивные сведения. — Мои повелители будут очень признательны вам, как и я. Когда нам удастся просеять все ваши блестящие мысли и идеи, возможно, мне представится случай задать вам несколько незначительных вопросов?
— Разумеется, — ответил Хирага, восторженно рисуя своё будущее в розовых красках. Чем больше вопросов, тем лучше, они заставят меня понять все первым. — Возможно, когда вы услышите ещё что-нибудь об Огаме и Ёси, или о сиси, или о той женщине. Сюрикен, вы сказали?
— Я приложу все усилия, — пообещал сёя, понимая, что сделка состоялась. Потом разум вернул его к недостающей и очень важной части этой загадки. — Пожалуйста, позвольте спросить, что есть эта компени? Что это такое, как она выглядит?
— Я не знаю, — ответил Хирага, глядя на него столь же озадаченно.
— Это хорошо, что вы так пунктуальны, мистер Струан, — неприветливо буркнул адмирал Кеттерер, — такую точность редко встретишь среди… э… торговцев. — Он собирался сказать «торгашей», но решил, что времени впереди достаточно и он ещё успеет дать залп всем бортом. — Присаживайтесь. Шерри?
— Немного сухого сака, благодарю вас, адмирал.
Адъютант поднес ему сак, налил адмиралу ещё портвейна и вышел. Они подняли бокалы, испытывая друг к другу искреннюю неприязнь. Рабочий стол адмирала был свободен от бумаг, за исключением какого-то официального документа, вскрытого конверта и письма, написанного почерком его матери.