— Сколько иероглифов можете написать?
— Около четырех тысяч.
— Скорописью владеете?
— Только скоростной машинописью, сэр. Могу печатать около восьмидесяти слов в минуту, но не на чистовик.
— Сыто? — спросил У.
Горнт наблюдал за Полом Чоем, пока молодой человек переводил дяде сказанное, оценивая его — и Четырехпалого У. Потом спросил:
— В какой области вы хотите стажироваться?
— Он хочет, чтобы я набрался опыта в части морских и авиаперевозок, а также брокерского и фрахтового бизнеса, практического управления и, конечно, чтобы я стал приносящим прибыль винтиком в вашей машине. Возможно, вам пригодится мое знакомство с Америкой, мои теоретические знания. Мне двадцать шесть. У меня степень магистра. Я в курсе всех новейших компьютерных разработок. Конечно, могу программировать.
В Гарварде получил базовое представление о многопрофильных корпорациях, движении денежной наличности.
— А если у вас не получится или возникнет, как бы это сказать, конфликт с самим собой?
— Не возникнет, мистер Горнт, — твердо сказал молодой человек. — По крайней мере, чтобы этого не случилось, я буду работать как проклятый.
— Што? Что он сказал? Что именно? — резко спросил Четырехпалый на хакка, заметив, что тон разговора изменился, — он наблюдал за беседой и слушал очень внимательно.
Сын объяснил, что именно.
— Хорошо, — проскрежетал У. — Скажи ему слово в слово: если ты не выполнишь все его задания так, чтобы он остался доволен, будешь изгнан из семьи и в ярости моей истощатся дни твои.
Пол Чой медлил, скрывая шок. Все полученное в Америке образование восставало, крича: «Пошли ты своего отца подальше! Ведь ты — выпускник Гарварда. Ты — американец. У тебя американский паспорт, который ты заработал, с какого бы чертова сампана, из какой бы чертовой семьи ни происходил». Однако он отвел в сторону глаза и не дал воли гневу.
«Не будь неблагодарным, — приказал он себе. — Ты не американец, не настоящий американец. Ты — китаец, и глава твоей семьи имеет право повелевать тобой. Если бы не он, ты содержал бы здесь, в Абердине, плавучий бордель».
Пол Чой вздохнул. Он понимал, что ему повезло больше, чем его одиннадцати братьям. Четверо были капитанами джонок здесь, в Абердине, один жил в Бангкоке и ходил по реке Меконг, ещё один владел паромом в Сингапуре, другой занимался импортными и экспортными операциями по ремонту судов в Индонезии, двое погибли в море, один брат осел в Англии — что он там делал, Пол Чой не знал, — и у последнего, самого старшего, имелась дюжина продуктовых сампанов в гавани Абердина — плавучих кухонь, — а также три Лодки для Удовольствий и восемь ночных бабочек.
После паузы Горнт осведомился:
— Что он сказал? Дословно?
Пол Чой помедлил, а потом решился и перевел, дословно.
— Спасибо за честность, мистер Чой. Это было благоразумно с вашей стороны. Вы, молодой человек, произвели на меня большое впечатление, — изрек Горнт. — Я все прекрасно понимаю. — И тут, в первый раз после того, как У задал изначальный вопрос, он обратил взгляд на старого моряка и улыбнулся: — Конечно. Я с удовольствием предоставлю вашему племяннику работу.
У просиял, а Пол Чой старался не показать, какое испытывает облегчение.
— Я не подведу вас, мистер Горнт.
— Да, знаю, что не подведете.
У указал на бутылку:
— Висыки?
— Нет, спасибо. Этого довольно.
— Када начинать лабота?
Горнт взглянул на Пола Чоя.
— Когда бы вы хотели начать?
— Завтра? Когда вам будет угодно, сэр.
— Завтра. В среду.
— Ух, спасибо. В восемь часов?
— В девять, впоследствии в восемь. Шестидневная неделя, конечно. Вы будете работать подолгу, и я стану вас подгонять. Дальнейшее зависит от вас. Посмотрим, сколь многому вы научитесь и как быстро я смогу предложить вам ответственность побольше.
— Спасибо, мистер Горнт.
Счастливый Пол Чой перевел это своему отцу. У неторопливо попивал виски.
— Какой денига? — спросил он.
Горнт задумался. Он знал, что нельзя промахнуться с суммой. Назовешь больше или меньше ожидаемого — уронишь достоинство Пола Чоя, а главное, его дяди.
— Первые три месяца тысяча гонконгских долларов в месяц, а там поглядим.
Молодой человек постарался скрыть охватившее его уныние: это было меньше двухсот американских долларов, но он перевел слова Горнта.
— Можит, дыве тысичи? — спросил У, не показывая, как доволен. Тысяча была прекрасной цифрой, и он торговался для того лишь, чтобы не уронить достоинство заморского дьявола и сына.
— Чтобы учить его, многие высокооплачиваемые менеджеры должны будут уделять ему время в ущерб своим основным обязанностям, — вежливо возразил Горнт. — Обучение — дело накладное.
— Многа денига Залатой Гала, — твердо сказал У. — Дыве?
— Тысяча в первый месяц, тысяча двести пятьдесят в последующие два?
У нахмурился:
— Месицы тли — тысича питисоты?
— Хорошо. Третий и четвертый месяц по тысяче пятьсот. А через четыре месяца я пересматриваю его зарплату. И Пол Чой гарантирует, что будет работать у «Ротвелл-Горнт» по крайней мере два года.
— Што?
Пол Чой снова перевел.
«Черт, — думал он, — как я поеду отдыхать в Штаты, получая пятьдесят баксов в неделю? Пусть даже шестьдесят. Черт! А где я, черт возьми, буду жить? На каком-нибудь чертовом сампане?»
Тут он услышал, что Горнт что-то говорит, и в голове все перемешалось.
— Прошу прощения, сэр?
— Я говорю, что, раз вы были так честны со мной, мы предоставим вам бесплатное жилье в Гейблз — это один из домов нашей компании. Там мы размещаем наших менеджеров-стажеров, приезжающих из Англии. Если вы собираетесь работать в хонге заморских дьяволов, то неплохо будет пообтереться среди его будущих руководителей.
— Да, сэр! — Пол Чой не сдержал улыбки. — Да, сэр, благодарю вас, сэр!
Четырехпалый У что-то спросил на хакка.
— Он хочет знать, где этот дом, сэр.
— На Пике. Там действительно очень мило, мистер Чой. Уверен, что вы будете более чем довольны.
— Ещё бы… да, сэр.
— Приготовьтесь переехать завтра вечером.
— Да, сэр.
Поняв сказанное Горнтом, У кивнул в знак согласия:
— Высе сагыласена. Дыва года, патома сыматлеть. Можит, болисы, хейя?
— Да.
— Халасо. Сыпасиба, сыталы дылуга. — Потом на хакка: — Теперь спроси, что ты хотел выяснить… про банк.