— Спасибо, но сегодня я не могу, — отказался Бартлетт, и голос его прозвучал как ни в чем не бывало, хотя при внезапной мысли об Орланде ему сделалось не по себе. — А ты, Кейси?
— Нет-нет, спасибо. Меня ещё ждет целая кипа документов. Тайбань, нельзя ли перенести это на другой раз? — Её устраивало и то, как мудро поступил тайбань, воздержавшись от комментариев, и такое же мудрое решение Бартлетта притормозить на время со «Струанз». «Да, — мечтала она про себя, отвлекшись, — вот было бы славно поужинать с Линком, только вдвоем. Может, нам даже удастся сходить в кино».
Данросс вошёл в свой офис.
— О… о, привет, тайбань! — воскликнула Клаудиа. — Мистер и миссис Кирк внизу в приёмной. Заявление Билла Форстера с просьбой об увольнении у вас в лотке «Входящие».
— Хорошо. Клаудиа, мне нужно обязательно встретиться с Линбаром до его отъезда. — Он пристально смотрел на неё и, хотя она изо всех сил старалась скрыть свои эмоции, почувствовал, что ей страшно.
Страх витал во всем здании. Все храбрились, но прежней уверенности уже не было. «Если нет веры в военачальника, — писал Сунь-цзы, — нельзя выиграть ни одной битвы, сколько бы ни было воинов и оружия».
Охваченный беспокойством, Данросс снова стал обдумывать план действий и положение дел. Он понимал, что возможных ходов очень немного, что единственная настоящая защита — это нападение и что без солидных средств перейти в атаку он не может. Сегодня утром на встрече с Ландо Матой он услышал лишь неохотное «возможно».
— Я же говорил, мне нужно сначала посоветоваться с Прижимистым Дуном. Я уже оставлял ему сообщения, но мне никак его не поймать.
— Он в Макао?
— Думаю, да. Сказал, что приедет сегодня, но не знаю, на каком пароме. Я действительно не знаю, тайбань. Если его не будет на последнем пароме в нашу сторону, я вернусь в Макао и немедленно встречусь с ним — при условии, что найду. Позвоню тебе сегодня вечером, сразу после встречи с ним. Кстати, ты не подумал ещё раз насчет обоих наших предложений?
— Подумал. Я не могу продать вам контрольный пакет «Струанз». И не могу оставить «Струанз», чтобы заниматься игорным бизнесом в Макао.
— С нашими деньгами ты отобьешь атаку Горнта, ты…
— Уступить контрольный пакет я не могу.
— Можно и объединить оба предложения. Мы поддержим тебя против Горнта в обмен на контрольный пакет «Струанз», а ты будешь управлять нашим игорным синдикатом, тайно, если тебе так хочется. Да, можно и тайно…
Данросс заерзал в своем покойном кресле. Он был уверен: Ландо Мата с Прижимистым хотят воспользоваться тем, что он попал в ловушку. «Как и Бартлетт с Кейси, — беззлобно подумал он. — Какая все же интересная женщина. Красивая, смелая и преданная — Бартлетту. Интересно, знает ли она, что Линк сегодня завтракал с Орландой, а потом был у неё в квартире? Интересно, знают ли они, что мне известно об этих двух миллионах из Швейцарии? Бартлетт неглуп, очень неглуп, и ходы делает правильные, но он широко открыт для атаки, потому что предсказуем, и его слабое место — некая азиатка. Может, это Орланда, может, нет, но наверняка какая-нибудь полная молодости мисс Золотистая Кожа. Квиллан неплохо придумал — использовать её как наживку. Да. Орланда — прекрасная наживка». Потом он вернулся мыслями к Мате с его миллионами. «Чтобы получить эти миллионы, мне придется нарушить клятву, а этого я не сделаю».
— Кто мне звонил, Клаудиа? — спросил он, ощутив вдруг, как похолодело все внутри. Мата с Прижимистым были единственной его козырной картой.
Она задумалась и глянула на список.
— Звонил напрямую из Токио Хиро Тода. Просил перезвонить, когда у вас будет время. А также Аластэр Струан из Эдинбурга, Дэвид Мак-Струан из Торонто, ваш отец из Эра, старый сэр Росс Струан из Ниццы…
— Дядя Трасслер из Лондона, — проговорил он, прерывая её, — дядя Келли из Дублина, кузен Купер из Атланты, ку…
— Из Нью-Йорка, — поправила Клаудиа.
— Из Нью-Йорка. Плохие вести разносятся быстро, — спокойно подытожил он.
— Да. Потом ещё… — У неё в глазах появились слезы. — Что мы будем делать?
— Ну уж точно не плакать, — объявил он, зная, что большая часть сбережений Клаудии вложена в акции «Струанз».
— Да! О да. — Она шмыгнула носом и вынула носовой платок, переживая за него и в то же время благодаря богов. Во-первых, за то, что поступила прозорливо и продала свои акции, когда они ещё были в цене. А во-вторых, за то, что не последовала совету главы дома Чэнь, когда тот шепнул всем членам клана, что нужно покупать бумаги «Струанз» в больших количествах.
— Айийя, тайбань, виновата. Я так виновата, простите меня… да. Но ведь все очень плохо, да?
— Ох, верно, девонька, — пропел он с подчеркнутым шотландским акцентом, — только когда помрешь. Не так ли говаривал старый тайбань? — Старым тайбанем называли сэра Росса Струана, отца Аластэра, первого тайбаня, которого помнил Данросс. — Кто ещё звонил?
— Кузен Керн из Хьюстона и кузен Дикс из Сиднея. Из родственников — всё.
— Это все они и есть. — Данросс вздохнул.
Семьи звонивших продолжали контролировать Благородный Дом. У каждой был переданный им пакет акций, хотя по законам дома этими акциями голосовал он один — пока был тайбанем. Активы семьи Данросс, унаследованные от дочери Дирка Струана Уинифред, составляли десять процентов; у Струанов — наследников Робба Струана, сводного брата Дирка, — было пять процентов; у Трасслеров и Келли — отпрысков младшей дочери Кулума и «Карги» Струан — пять процентов; у Куперов, Кернов и Дерби, ведущих свой род от американского коммерсанта Джеффа Купера из компании «Купер-Тиллман», который всю жизнь дружил с Дирком и женился на старшей дочери «Карги» Струан, — по пять процентов у каждого; у Мак-Струанов, которые считались незаконнорожденными потомками Дирка, — два с половиной процента и у Чэней — семь с половиной.
Основная часть акций — пятьдесят процентов, личная собственность и наследство «Карги» Струан, — была оставлена в бессрочное управление действующему тайбаню, кем бы он (или она) ни был. Прибыль от этого ежегодно делится следующим образом: пятьдесят процентов тайбаню, а остальное — каждой семье пропорционально их активам, но только по решению тайбаня — так было написано её твердым размашистым почерком. Если он решит отказать семье в прибыли от моих акций по любой причине, этот прибыток зачисляется в личный фонд тайбаня и может быть использован на любые цели, какие он сочтет нужными. Но пусть все последующие тайбани знают: Благородный Дом должно передавать из одних надежных рук в другие надежные руки, а все кланы переводить из одной безопасной гавани в другую, как определено самим Тайбанем, или, клянусь перед Богом, я добавлю свое проклятие к его и оно падет на того, кто подведет нас…
По спине Данросса пробежал холодок, когда он вспомнил, как в первый раз прочитал её завещание — такое же властное, как и завет Дирка Струана.