— Я никогда не пойму этих чужеземцев, — сердито сказал Оан. — Ради всех нас, пожалуйста, успокойте его, Марико-сан. Видимо, это потому, что он так долго не имел женщину.
— Вы, — он приказал Соно, — вы дайте еще саке, горячего саке и горячих полотенец! Вы, Рако, погладьте шею этому дьяволу. — Служанки бросились выполнять его указания. Внезапно он сказал: — Хотел бы я знать, не потому ли это, что он импотент. Его история о приключении в деревне была достаточно туманная, правда? Может быть, бедняга взбесился потому, что он действительно импотент и вы затронули больное место?
— Извините, но я так не думаю. Доктор сказал, что он очень силен.
— Если бы он был импотент — это бы все объясняло, правда? Этого мне было бы достаточно, чтобы я раскричался тоже. Да! Спросите его.
Марико немедленно сделала, как он приказал, и Оан ужаснулся, когда кровь снова бросилась чужеземцу в лицо, и поток омерзительно звучащей чужеземной речи заполнил комнату.
— Он… он сказал «нет», — Марико перешла почти на шепот.
— И все это означало только «нет»?
— Они… они используют много разных длинных проклятий, когда возбуждены.
Оан начал потеть от беспокойства, так как он отвечал за чужеземца.
— Успокойте его!
Еще один самурай, более старый, сказал с надеждой:
— Оан-сан, может быть, он из тех, кому нравятся собаки, а? Мы слышали странные истории в Корее о поедающих чеснок. Да, они любили собак и… Я вспоминаю теперь, да, собак и уток. Может быть, эти золотоголовые похожи на тех, поедающих чеснок, они так же пахнут, правда? Может быть, он хочет утку?
Оан сказал:
— Марико-сан, спроси его! Нет, может быть, лучше не надо. Пусть успокоится…
Он замолчал. Из дальнего угла приближался Хиро-Мацу.
— Привет, — сказал он отрывисто, пытаясь удержать свой голос от дрожи, потому что старый Железный Кулак, и в лучших обстоятельствах помешанный на дисциплине, в последнюю неделю стал похож на тигра с ошпаренным задом, а сегодня был еще хуже. Десять человек были понижены в звании за неопрятность, вся ночная стража с позором маршировала по замку, двум самураям было предложено совершить сеппуку, так как они опоздали на вахту, а четыре ночных уборщика были сброшены с зубчатой стены, так как рассыпали часть мусорного ящика в саду замка.
— Как он ведет себя, Марико-сан? — услышал Оан возбужденный вопрос Железного Кулака. Он был уверен, что глупая женщина, которая вызвала все это беспокойство, собирается выболтать всю правду, которая наверняка снимет с них головы. К своему облегчению, он услышал, как она говорит:
— Да, господин. Все прекрасно, спасибо.
— Вам приказано отправляться к Киритсубо-сан.
— Да, господин.
Когда Хиро-Мацу пошел дальше со своим патрулем, Марико задумалась, зачем ее отправляют, только ли для того, чтобы переводить разговоры Кири с чужеземцем во время плавания? Едут ли другие женщины Торанаги? Госпожа Сазуко? Не опасно ли для Сазуко плыть теперь морем? Я должна ехать одна с Кири, или мой муж едет тоже? Если он останется — а его обязанность быть с его господином — кто будет присматривать за его домом? Почему мы должны плыть на корабле? Наверняка токайдская дорога еще безопасна. Ишидо не помешает нам? Да, он мог бы — если учесть нашу ценность как заложников, госпожу Сазуко, Киритсубо и остальных. Вот поэтому нас и посылают морем?
Марико никогда не любила море. Даже от одного его вида она чувствовала себя больной. «Но если я должна поехать, я поеду, и там все кончится. Карма». Она перенеслась в мыслях от неизбежного к сиюминутным проблемам с этим непонятным иностранцем, который не вызывал у нее ничего, кроме огорчения.
Когда Железный Кулак исчез за углом, Оан поднял голову, и все они вздохнули. Аза торопливо шла по коридору с саке, Соно сразу за ней с горячими полотенцами.
Все наблюдали за тем, как обслуживали чужеземца. Они видели недовольное выражение его лица и то, как он принял саке и горячие полотенца с холодной благодарностью.
— Оан-сан, почему не послать одну из женщин за уткой? — прошептал старый самурай. — Мы просто положим ее около него. Если он захочет, все будет прекрасно, если нет, он сделает вид, что не видит ее.
Марико покачала головой:
— Наверное, нам не надо так рисковать. Мне кажется, Оан-сан, этот тип чужеземцев испытывает отвращение к разговорам о сексе, да? Он первый из таких, пришедший сюда, так что мы должны найти к нему подход.
— Я тоже так думаю, — сказал Оан. — Он был совершенно спокоен, пока не упомянули об этом. — Он сердито взглянул на Азу.
— Извините, Оан-сан. Вы совершенно правы, это была полностью моя вина, — сказала Аза сразу же, кланяясь почти до полу.
— Да. Я пошлю отчет об этом деле Киритсубо-сан.
— Ой!
— Я действительно думаю, что госпоже также следует сказать, чтобы были осторожней, обсуждая с ним интимные вопросы, — сказала Марико дипломатично. Вы очень мудры, Оан-сан. Но, может быть, Аза оказалась смышленой и избавила госпожу Киритсубо и даже господина Торанагу от ужасного неудобства! Просто подумайте, что бы случилось, если бы Киритсубо-сан сама задала этот вопрос вчера при господине Торанаге! Если бы чужеземец действовал так же и перед ним…
Оан вздрогнул:
— Пролилась бы кровь! Вы совершенно правы, Марико-сан, Азу следует поблагодарить. Я объясню Киритсубо-сан, как ей повезло.
Марико предложила Блэксорну еще саке.
— Нет, благодарю вас.
— Я еще раз приношу свои извинения за мою глупость. Вы хотели у меня что-то спросить?
Блэксорн видел, как они говорили между собой, досадуя, что не может понять их, злясь, что не может обругать их за оскорбления или стукнуть этих часовых головами.
— Да. Вы сказали, что содомия здесь — это нормально?
— О, извините меня, может быть, мы обсудим какие-нибудь другие вещи, пожалуйста?
— Конечно, сеньора. Но сначала давайте кончим эту тему. Содомия здесь считается нормальным, вы сказали?
— Все, что с сексом, нормально, — сказала она вызывающе, раздраженная его невоспитанностью и очевидной глупостью, вспомнив, что Торанага сказал ей, что она должна сообщать ему о вещах, не связанных с политикой, но потом пересказать ему все, о чем они говорили. Она также не терпела от него никакого вздора, так как он был все еще чужеземцем, возможно, пиратом и формально на него распространялся смертный приговор, который в настоящее время был временно отменен, к удовольствию Торанаги. — Сношение совершенно нормально. И если мужчина собирается им заниматься с другим мужчиной или мальчиком, какое кому дело до этого, кроме них самих? Какой от этого вред им или другим — или мне, или вам! Никому!
«Что это я, — подумала она, — глупая пария без мозгов! Глупая торговка откровенничает с каким-то чужеземцем! Нет. Я из касты самураев! Да, это так, Марико, но ты также очень глупа! Ты женщина и должна обращаться с ним, как с любым человеком, которому надо льстить, соглашаться с ним, подлизываться к нему. Ты забыла о своих приемах. Почему он заставляет тебя вести себя с ним как двенадцатилетнюю девочку?» Она умышленно смягчила свой тон.