— Потому что это долг вашей наложницы смотреть, чтобы вы были всем довольны. Этот наш обычай упрощает жизнь. Мы восхищаемся простотой, поэтому мужчина и женщина могут заниматься любовью с той единственной целью, для которой она и предназначена: важная часть жизни, конечно, но между мужчиной и женщиной есть и более важные вещи. Подчинение для кого-то. Уважение. Долг. Даже эта ваша «любовь». Фудзико «любит» вас.
— Нет, она не любит!
— Она отдаст за вас свою жизнь. Что еще можно отдать?
Он наконец отвел от нее глаза и посмотрел на море. Волны бурунами обрушивались на берег, так как ветер усилился. Он опять повернулся к ней.
— Так ничего и не сказано? — спросил он. — Между нами?
— Ничего. Это очень мудро.
— А если я не согласен?
— Вы должны согласиться. Вы здесь. Это ваш дом.
* * *
Атакующие пять сотен всадников галопом вылетели на гребень холма, держась неровным строем, спустились на каменистое дно долины, где в боевом порядке располагались две тысячи «защитников». Каждый всадник имел за спиной мушкет и патронташ, кресала и пороховницы. Как и большинство самураев, они были одеты в пеструю смесь кимоно и прочих тряпок, но имели всегда самое лучшее оружие из того, что могли себе позволить. Только Торанага и Ишидо, копируя его, настояли на том, чтобы их войска были одеты в форму и еще придирались к тому, как они были одеты. Все другие дайме считали это глупым растранжириванием денег, ненужным нововведением. Даже Блэксорн был согласен с этим. Армии Европы никогда не носили единой формы — какой король мог позволить это своему войску, кроме своей личной охраны?
Блэксорн стоял на склоне холма с Ябу, его помощниками, Дзозеном и его людьми и Марико. Это была первая полномасштабная репетиция атаки. Он ждал с нетерпением. Ябу был непривычно напряжен, Оми и Нага находились почти что в состоянии войны. Особенно Нага.
— Что с ними со всеми? — спросил он Марико.
— Может быть, они хотят выслужиться перед своим господином и его гостем.
— Он тоже дайме?
— Он очень важный, один из генералов господина Ишидо. Было бы очень хорошо, если бы сегодня все прошло нормально.
— Я бы хотел, чтобы мне сказали заранее, что будет смотр.
— Какое бы это имело значение? Все, что вы могли, вы сделали.
«Да, — подумал Блэксорн, наблюдая за этими пятьюстами. — Но они пока еще не готовы. Конечно, Ябу это тоже знает, все знают. Так что если будет какое-то осложнение, то это карма», — сказал он себе уверенно и нашел в этой мысли некоторое утешение.
Нападающие набрали скорость, защитники стояли под знаменами своих капитанов, подшучивая над «врагом», как они обычно делали, растянувшись в свободном строю шеренгой в три или четыре человека. Скоро атакующие должны будут спешиться на расстоянии полета стрелы. Тогда самые храбрые воины с обеих сторон начнут со свирепым видом подходить к противнику, бросая вызов самыми оскорбительными намеками о своем превосходстве и благородном происхождении. Начнутся отдельные вооруженные стычки, постепенно увеличиваясь в количестве участников, пока один из командиров не отдаст приказ об общей атаке, и тогда каждый человек начнет сражаться сам за себя. Обычно большинство побеждает меньшинство, тогда вводятся резервы и снова идет бой, пока нервы одной стороны не выдержат и несколько отступающих трусов не соединятся в массу отступающих, в результате чего другая сторона побеждает. Обычным делом была и измена. Иногда целые полки, следуя приказам своих командиров, переходили на сторону противника, приветствуемые как союзники — всегда желанные, но никогда не надежные. Иногда побежденные командиры ускользали, чтобы перегруппироваться для нового сражения. Иногда воюющие сопротивлялись до смерти, иногда со всеми церемониями совершали сеппуку. В плен попадали редко. Некоторые просились на службу к победителям. Иногда их принимали, но часто отказывали. Смерть была уделом побежденных, быстрая для смелых и позорная для трусов. Таков был характер всех боев в этой стране, даже самых больших битв, солдаты здесь были такие же, как и везде, за исключением того, что они были намного более свирепы и лучше подготовлены к смерти за своих господ, чем где-либо еще в мире. Топот копыт разнесся по долине.
— Где командир атакующих? Где Оми-сан? — спросил Дзозен.
— Среди своих солдат, — ответил Ябу.
— Но где его знамя? И почему он не надел доспехи и плюмаж? Где командирское знамя? Они как будто кучка грязных бандитов!
— Всем офицерам приказано оставаться без знаков различия. Я вам говорил. И пожалуйста, не забывайте, мы делаем вид, что битва разгорается, что это часть большой битвы, с резервами и вооружением…
Дзозен взорвался:
— Где их мечи? Ни один из них не носит мечей! Самураи без мечей? Их перережут!
— Потерпите!
Теперь атакующие спешились. Первые воины вышли из рядов обороняющихся, чтобы показать свою храбрость. Против них вышло равное число вражеских солдат. Потом внезапно неуклюжая масса атакующих разбилась на пять дисциплинированных фаланг, каждая из четырех рядов по двадцать пять человек, три фаланги впереди и две в резерве, в сорока шагах сзади. Как один они обрушились на врага. На расстоянии выстрела они вздрогнули и остановились по команде, передние ряды выстрелили, залпом оглушив окружающих. Были слышны вопли умирающих. Дзозен и его люди рефлекторно вздрогнули, потом с ужасом следили за тем, как передние ряды стали на колени и начали перезаряжать ружья, а вторые ряды выстрелили над ними, третий и четвертый ряд сделали то же самое. При каждом залпе падало все больше защитников. Долина наполнилась криками, стонами, возникла неразбериха.
— Вы губите своих людей! — Дзозен кричал, перекрывая весь этот гам.
— Это холостые заряды, не настоящие. Они все живы, но вообразите, что это настоящая атака с настоящими пулями! Смотрите!
Теперь защитники «оправились» от первого шока. Они перегруппировались для фронтальной атаки. Но к этому времени передние ряды перезарядили ружья и по команде выстрелили еще одним залпом с колена, потом второй ряд выстрелил через них, немедленно встал на колено для перезарядки, тогда стали стрелять третий и четвертый ряды, и хотя многие мушкетеры действовали медленно и ряды смешались, легко было вообразить, какую ужасную бойню могут произвести более подготовленные люди. Контратака захлебнулась, потом была отбита, и защитники отступили в притворном смятении назад к подъему, где как раз стояли наблюдатели. Многие «мертвые» остались на земле.
Дзозен и его люди были шокированы:
— Эти ружья пробьют любую линию!
— Подождите. Битва еще не окончилась.
Защитники снова перегруппировались, и теперь их командиры призывали их к победе, подтягивали резервы и приказали начать окончательную общую атаку. Самураи кинулись вниз с холма, издавая свои ужасные боевые кличи, и обрушились на противника.