— Послушайте, я могу прижать священников. Простите, но они мои враги, хотя и ваши священники. Я могу управлять ими как он захочет, и как я тоже. Вы поможете мне помочь ему?
Она посмотрела на него.
— Но как?
— Помогите мне уговорить его дать мне шанс и убедите отложить отъезд в Осажу.
Послышался стук конских копыт и голоса людей, въезжающих на пристань. Блэксорн и Марико подошли к окнам: самураи оттаскивали в сторону одно из ограждений — в освободившийся проход въехал на лошади отец Алвито.
— Чего он хочет? — недовольно пробормотал Блэксорн. Они увидели, как священник спешился, вынул из рукава свиток и отдал его старшему из самураев. Тот прочитал. Алвито взглянул на корабль.
— Чего бы он ни хотел, это официальный визит, — пояснила Марико.
— Я не против церкви, Марико-сан. Церковь не может быть дьявольской — только священники. И они не все плохие. Алвито не плохой, хотя и фанатик. Ей-богу, я верю, что иезуиты подчинятся Торанаге, если я захвачу их Черный Корабль и буду угрожать им тем же и на следующий год. Им ведь нужны денежные поступления — португальцы и испанцы должны получать деньги. Торанага более важен. Вы поможете мне?
— Да, да, я буду вам помогать, Анджин-сан. Но, прошу меня извинить, я не могу предавать церковь.
— Все, что я прошу вас сделать, — это поговорить с Торанагой или помочь мне добиться разговора с ним, если вы думаете, что это лучше.
Издалека послышался звук горна. Они снова выглянули из окон. Все смотрели на запад: со стороны замка приближалась голова колонны самураев, окружающих носилки с занавешенными окнами.
Открылась дверь каюты.
— Анджин-сан, выходите, пожалуйста, — позвал самурай.
Блэксорн вышел на палубу и, спустившись на пристань, холодно-вежливо кивнул Алвито, священник ответил с такой же ледяной вежливостью. Но с Марико Алвито был ласков:
— Привет вам, Марико-сан. Как приятно вас видеть.
— Благодарю вас, отец, — ответила она, низко кланяясь.
— Примите мои благословения. — Он перекрестил ее. — Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!
— Благодарю вас, отец. Алвито взглянул на Блэксорна.
— Ну, кормчий, как ваш корабль?
— Уверен, что вы уже знаете.
— Да, знаю. — Алвито оглядел «Эразмус», лицо его стало строгим. — Может быть. Бог проклянет этот корабль и всех, кто плавает на нем, если его используют против дела веры и Португалии!
— Вот зачем вы приехали сюда? Добавить еще яду?
— Нет, кормчий. Меня просили приехать сюда, чтобы встретиться с господином Торанагой. Я нашел ваше присутствие здесь столь же неприятным, сколь и вы — мое.
— Ваше присутствие здесь не неприятно, отец. Неприятен только дьявол, которого вы здесь представляете.
Алвито вспыхнул, и Марико быстро сказала:
— Пожалуйста… Нехорошо ссориться при посторонних. Я прошу вас обоих быть осмотрительнее.
— Да, пожалуйста, извините меня, Марико-сан. Я приношу свои извинения. — Отец Алвито отвернулся и уставился на носилки с занавесками, проходящие через ограждение. Ветер развевал личный флаг Торанаги, самураи в коричневой форме шли впереди и сзади, окруженные пестрой беспорядочной группой других самураев.
Паланкин остановился, занавески распахнулись, вышел Ябу. Все были поражены, но тем не менее поклонились. Ябу высокомерно ответил на приветствие.
— Ах, Анджин-сан! — сказал он. — Как вы?
— Хорошо, благодарю вас, господин. А как вы?
— Прекрасно, благодарю вас. Господин Торанага болен. Он просил меня прийти вместо него. Вы понимаете меня?
— Да, понимаю, — ответил Блэксорн, пытаясь скрыть свое разочарование отсутствием Торанаги. — Так жаль, что господин Торанага болен.
Ябу пожал плечами, уважительно поздоровался с Марико, притворяясь, что не замечает Алвито, и некоторое время рассматривал корабль. Он криво улыбнулся и обратился к Блэксорну:
— Со дес, Анджин-сан. Ваш корабль стал другим, с тех пор как я в последний раз видел его. Да, корабль другой, все другое, даже наш мир стал другим.
— Простите, я не понял, господин. Прошу меня извинить, но вы говорите слишком быстро. Что касается меня… — Блэксорн начал заготовленную фразу, но Ябу хрипло прервал его:
— Марико-сан, пожалуйста, переведите нам.
Она перевела. Блэксорн кивнул и медленно сказал:
— Да. Другим, Ябу-сама.
— Совсем другим — вы больше не чужеземец, но самурай, то же самое и с вашем кораблем.
Блэксорн увидел улыбку на толстых губах, вызывающую позу — и сразу же вернулся мыслями в Анджиро, обратно на берег… Вот он сам стоит на коленях… Круук в котле… Крики Пьетерсуна зазвенели в ушах, запах погреба ударил в ноздри… Разум его завопил: «Так неужели все это зря — все страдания и ужас, Пьетерсун, Спилберген, Маетсуккер, тюрьма, эта и неволя?! И все это твоя вина!»
— У вас все нормально, Анджин-сан? — спросила Марико, заглянув ему в глаза и испугавшись.
— Что? Ох, да… Да, у меня все нормально…
— Что с ним? — спросил Ябу.
Блэксорн потряс головой, усилием воли пытаясь остановить этот поток воспоминаний, стереть с лица его следы, — наверняка выражение ненависти уже выдало его.
— Простите, пожалуйста, я сожалею. Я… все нормально. Просто вдруг стало плохо с головой — бессонница. Простите. — Он поглядел в глаза Ябу, проверяя, скрыл ли свой опасный промах. — Жаль, что Торанага-сама болен. Надеюсь, ничего серьезного, Ябу-сама?
— Нет, беспокоиться не стоит, Анджин-сан. — «Да беспокойство — это вы! — подумал Ябу. — Ничего, кроме беспокойства, у меня не осталось, с тех пор как вы и ваш грязный корабль прибыли к моим берегам. Изу ушло, мои ружья ушли, вся честь ушла, и теперь под угрозой моя голова из-за этого труса». — Все хорошо. — Тон его был очень любезен. — Торанага-сама просил меня передать вам ваших вассалов, как он обещал. — Глаза Ябу обратились к Алвито. — Так-так, Тсукку-сан! Почему же вы стали врагом Торанага-сама?
— Я не враг, Касиги Ябу-сама.
— Но ваши христианские дайме — враги, не так ли?
— Прошу извинить меня, господин, но мы священники, и только, мы не отвечаем за политические взгляды тех, кто исповедует истинную веру, и не осуществляем контроль за теми дайме, которые…
— Истинная вера этой Земли Богов — это Синто, вместе с Тао, Путем Будды!
Алвито не ответил. Ябу презрительно отвернулся и выкрикнул приказ. Группа оборванных самураев, не вооруженных, некоторые — со связанными руками, начала строиться в одну шеренгу перед кораблем. Алвито выступил вперед и поклонился.
— Простите меня, господин. Я пришел, чтобы повидать господина Торанагу. Так как он не прибыл…