— Он говорил вам, отец. Он хотел стать священником — посвященным в нашем обществе. Он немногого просил для гордого слуги Бога.
— Он был слишком горд, брат. Бог в своей мудрости искушал его и догадался о его помыслах.
— Молюсь, чтобы у меня не оказалось таких желаний, когда придет моя очередь.
Алвито прошел к большому участку земли за миссией. Торанага отвел этот участок для строительства собора, — скоро он восстанет из земли во славу Господа. Иезуит уже мысленно представлял его себе: высокий, величественный и в то же время тонко и строго соразмерный, он владычествует над городом; представительные бронзовые двери всегда открыты для истинно верующих; звонят на все лады чудные колокола, отлитые в Макао, или Гоа, или даже в Португалии… Он ощущал запах ладана, слышал звуки песнопений на латыни… «Но война погубит все эти мечты, — сказал он себе. — Снова придет война, чтобы погубить эту землю, и все будет как прежде».
— Отец! — прошептал брат Михаил, предупреждая его. Перед ними, вместе с двумя служанками, стояла дама, под вуалью, в богатой одежде, рассматривая место, где собирались заложить фундамент, провели разметку и уже начали копать котлован. Алвито ждал не двигаясь, всматриваясь в полуосвещенное пространство. Наконец брат Михаил зашевелился и его нога подцепила камень, тот упал на невидимую в темноте железную лопату — раздался резкий металлический звук. Женщина настороженно повернулась — Алвито узнал ее.
— Марико-сан? Это я, отец Алвито.
— Отец Алвито? О, я была… я просто приходила навестить вас перед отъездом… хотела поговорить…
Алвито подошел к ней.
— Очень рад встрече с вами, Марико-сан. Я слышал, вы уезжаете… Несколько раз пытался я вас повидать, но меня все еще не пускают в замок. — Алвито посмотрел на брата Михаила, который также был озадачен тем, что такая важная дама почти без провожатых пришла сюда столь рано и без предварительной договоренности.
— Вы здесь только для того, чтобы повидать меня, Марико-сан?
— Да, и посмотреть, как уходил корабль.
— Чем я могу быть вам полезен?
— Я хочу исповедаться.
— Тогда пусть это будет здесь. Вы будете здесь первой, хотя это место только что освящено.
— Пожалуйста, простите меня, но не могли бы вы отслужить здесь мессу, отец?
— Здесь нет ни церкви, ни алтаря, ни ризы, ни причастия. Я могу сделать это в нашей часовне…
— Можно ли напиться чаю из пустой чашки, отец? Пожалуйста, извините меня за такую просьбу, — тихонько попросила она, — это займет немного времени.
Алвито согласился — он сразу понял ее и прошел туда, где в нефе, под сводчатой крышей, виделся ему будущий алтарь. Сегодня крыша — светлеющее небо, хор — пение птиц и звуки прибоя… Он начал мессу, брат Михаил помогал ему, — вдвоем они смогли придать ей должную величественность. Но прежде чем вручить Марико предполагаемое причастие, он остановился.
— Теперь я должен услышать вашу исповедь, Мария. — Он сделал брату Михаилу знак удалиться, сел на камень, заменивший ему скамью в воображаемой исповедальне, и закрыл глаза.
Она стала на колени.
— Перед Богом… Прежде исповеди, отец, я прошу о милости.
— У меня или у Бога, Мария?
— Я прошу милости у Бога.
— Какой милости ты хочешь?
— Жизнь Анджин-сана в обмен на сведения.
— Не мне давать ему жизнь и забирать ее.
— Да. Но, извините меня, среди всех христиан можно разослать приказ, что его смерть неугодна Богу.
— Анджин-сан — враг. Страшный враг нашей веры.
— Да. И все равно я прошу сохранить ему жизнь. В обмен… в обмен, может быть, я могу оказать большую помощь.
— Какую?
— Мне окажут эту милость, отец? Обещаете перед Богом?
— Я не могу вам обещать такое. Не в моей власти брать или давать жизнь. Нельзя торговаться с Богом.
Марико колебалась, стоя перед ним на коленях на каменистой земле. Потом она поклонилась и поднялась.
— Очень хорошо, прошу вас простить меня…
— Я передам вашу просьбу отцу-инспектору, — пообещал Алвито.
— Этого недостаточно, отец, простите меня.
— Я изложу вашу просьбу и попрошу ее рассмотреть.
— Если то, что я скажу, окажется очень важным, поклянетесь ли вы именем Бога, что сделаете все, что в ваших силах, — все… чтобы помочь ему, оберегать его, — конечно, если это не будет направлено непосредственно против церкви?
— Если это не повредит церкви, — да.
— И, простите, вы согласны передать мою просьбу отцу-инспектору?
— Клянусь Богом!
— Благодарю вас, отец. Тогда слушайте… — Она рассказала ему о своих предположениях по поводу Торанаги и устроенной им мистификации.
Для Алвито все внезапно встало на свои места.
— Вы правы, вы, должно быть, правы! Боже, прости меня, как мог я быть так глуп?
— Пожалуйста, слушайте дальше, отец, вот еще факты. — Она прошептала ему о Затаки и Оноши.
— Это невозможно!
— Ходят также слухи, что господин Оноши хочет отравить господина Кийяму.
— Невероятно!
— Прошу меня простить, но очень возможно. Они старые враги.
— Кто сказал вам все это, Мария?
— Ходят слухи, что Оноши отравит господина Кийяму в этом году, во время праздника благословенного святого Бернарда. — Марико не ответила на его вопрос. — Сын Оноши станет новым хозяином всех земель Кийямы. Генерал Ишидо согласен с этим, предполагая, что мой хозяин уже ушел в Великую Пустоту.
— Доказательства, Марико-сан! Где доказательства?
— Простите, у меня их нет. Но господин Харима скоро узнает.
— Откуда вам это известно? И как узнает Харима? Вы говорите, он участвует в заговоре?
— Нет, отец. Он просто знает эту тайну.
— Невероятно! Оноши слишком скрытен и слишком умен. Если бы он планировал такое, никто бы не проведал. Вы, наверное, ошибаетесь. Кто вам это сообщил?
— Извините, я не могу открыть, простите меня. Но я считаю, что это правда.
Алвито стал перебирать все варианты. И тут же его озарило:
«Урага! Конечно же! Урага исповедовал Оноши! О Матерь Божья, Урага нарушил тайну исповеди и рассказал своему сюзерену…»
— Может быть, все эти тайны и не соответствуют действительности, отец. Но я считаю, что это все правда. Только Бог знает истину…
Марико не подняла вуали, и Алвито ничего не мог заметить по ее лицу. На небе уже занимался рассвет… Священник посмотрел на море: на горизонте можно было различить оба корабля — они направлялись на юго-запад, весла галеры взлетали в унисон, ветер легкий, море спокойно… У Алвито заболела грудь, голова гудела от всего, что он узнал… Он молил Бога о помощи и пытался отделить факты от выдумки. В глубине души он чувствовал: все верно, и доводы ее безупречны.