— Поедемте в Эдо. Корабль мертв — с ним покончено.
— Если хотите, идите, — я доберусь вплавь.
— Постойте, но разве я не прав, что корабля больше нет?
— Извините, я прошу вас остановиться. Ненадолго. Потом поплывем в Эдо.
Ябу наконец согласился, они причалили, их встретил Нага с красными от недосыпания глазами.
— Прошу прощения, Нага. Пожалуйста, объясните, что здесь происходит?
— Простите, не знаю. Не хонто. Меня здесь не было, понимаете? Меня на несколько дней посылали в Мисиму. Когда я вернулся, мне сказали, что ночью было землетрясение… Все произошло ночью, понимаете? Вы поняли — землетрясение, Анджин-сан?
— Да, понял, пожалуйста, продолжайте.
— Землетрясение, не такое уж сильное. Ночью. Одни говорят — был большой прилив, другие — только одна большая волна… В ту ночь был шторм. И тайфун. Вы поняли — тайфун?
— Да-да.
— Ах, извините. Очень темная ночь. Большая волна, опрокинулись масляные лампы, корабль охватило огнем… Все сгорело — очень быстро…
— А охрана, Нага-сан? Палубные матросы?
— Очень темно. Огонь… Он распространился очень быстро, понимаете? Извините. Сигата ганаи? — добавил он с надеждой.
— Палубные матросы, Нага-сан, где они были? Я оставил стражу.
— Когда через день я вернулся, мне было очень жаль. Корабль уже догорал там, на отмелях, у берега. С кораблем было покончено. Я собрал всех людей с корабля и весь береговой патруль, дежуривший в ту ночь, просил их дать мне отчет. Никто не мог сказать наверняка, как это случилось. — Нага потемнел лицом. — Я приказал собрать все, что можно найти и принести, понимаете? Все! Теперь все там — наверху, в лагере. — Он указал на плато. — Под охраной. Моей охраной. Потом я казнил их и поспешил снова в Мисиму, сообщить господину Торанаге.
— Казнили? Всех на смерть?
— Да, они не выполнили свой долг.
— Что говорит господин Торанага?
— Очень сердит. Он прав, что рассердился. Я предлагал совершить сеппуку. Господин Торанага отказался дать разрешение. Э-э-э! Господин Торанага очень сердит, Анджин-сан. — Нага нервно махнул рукой, показывая на берег. — Весь полк в немилости, Анджин-сан. Все главные офицеры разжалованы, отправлены в Мисиму. Пятьдесят восемь уже совершили сеппуку.
Блэксорн подумал об этих пятидесяти восьми, и ему захотелось кричать от боли… Пять тысяч… и пятьдесят… Разве это вернет к жизни его корабль?!
— Плохо, — произнесли его губы. — Очень плохо.
— Да, Анджин-сан. Лучше отправляйтесь в Эдо. Сегодня. Война может начаться сегодня, завтра, послезавтра, на следующий день. Прошу прощения.
Нага стал настойчиво доказывать что-то Ябу, а Блэксорн, плохо соображая, ненавидел эти неприлично звучащие слова… ненавидел Нагу, Ябу, всех остальных… Он почти не понимал, о чем речь, хотя и видел, что беспокойство Ябу увеличивается. Нага снова повернулся к нему и сказал решительно:
— Сожалею, Анджин-сан, но больше я ничего не мог сделать. Хонто.
Блэксорн заставил себя кивнуть.
— Хонто. Домо, Нага-сан. Сигата га наи.
Он еще поизвинялся и ушел к кораблю, чтобы побыть одному, — вряд ли ему удастся и дальше сдержать свой гнев… Ничего он не может поделать, никогда он не узнает всей правды — почему он потерял корабль… Возможно, священники умудрились нанять за деньги людей или обманом, угрозами заставили участвовать в таком подлом деле… Он медленно и прямо пошел прочь от Ябу и Наги, но, прежде чем ему удалось покинуть пристань, Винк бросился за ним.
— Кормчий, не оставляйте меня здесь одного! — Блэксорн видел, что Винка обуревает страх, — пусть торчит рядом, надо просто полностью от него отключиться…
Неожиданно они вышли на берег к тому месту, где эти ужасные останки человеческих голов… Более сотни… Скрытые от пристани дюнами, они возвышались над песком на специально вбитых кольях… Когда Блэксорн и Винк приближались, поднялось целое кричащее облако белых морских птиц… Когда уходили — птицы тут же уселись обратно, продолжая кричать и ссориться…
Захваченный одной мыслью, Блэксорн смотрел на остов своего корабля. «Марико… Она все видела, понимала истинное положение вещей… Он так и слышит, как она шепнула священникам или Кийяме: „Без корабля Анджин-сан ничем не сможет повредить церкви. Прошу вас: оставьте его в живых… А корабль…“ Она была права: это самое простое решение проблемы, возникшей из-за меня у католиков. Но ведь они и сами могли додуматься… А как они пробрались — четыре тысячи охраны?! Кого удалось подкупить? Как? Впрочем, теперь это неважно…»
— Боже, помоги мне! Без моего корабля я мертв! Я не могу помочь Торанаге, и его война погубит всех нас… — Бедный корабль… Прости меня, прости… Погибнуть так бессмысленно… Сколько расстояний мы прошли с тобой?
— Что вы, кормчий? — спросил Винк.
— Ничего. Прости, мой корабль… Никогда бы я не пошел на такую сделку — ни с ней, ни с кем-нибудь еще… Бедная Марико! Прости и ее тоже!
— Что вы сказали, кормчий?
— Ничего, я только подумал вслух.
— Я слышал — вы что-то говорили, ей-богу!
— Ради того же Бога, заткнись!
— Заткнуться? Мы застряли здесь до конца наших дней, с этими проклятыми японцами! Так?
— Да, так.
— Нам придется унижаться перед этими проклятыми Богом паршивыми язычниками до конца своих проклятых дней… А ведь они только и говорят, что о войне, о войне…
— Верно…
— Ах верно? — Винк трясся всем телом. Блэксорн насторожился. — Это ваша вина! Вы сказали — пойдем в Японию, и мы пришли сюда. А сколько умерло по дороге? Это ваша вина!
— К сожалению, ты прав…
— Вы сожалеете, кормчий? А как мы вернемся домой? Эта ваша работа — привести нас домой! Как вы собираетесь это сделать?
— Не знаю… Сюда придут и другие наши корабли, Джохан. Мы только должны подождать…
— Ждать?! Сколько же времени ждать? Пять лет… Двадцать? Боже мой, вы сами сказали, что эти дерьмоголовые готовятся воевать! — Мозг Винка переключился на другое. — Они собираются отрубить нам головы, насадить их на колья… Мы будем как те, что там… И птицы будут выклевывать нам глаза… — Взрыв безумного смеха всколыхнул все его тело, он полез рукой под свою рваную рубаху…
Блэксорн видел конец пистолета… Ему ничего не стоило сбить Винка с ног и отобрать пистолет, но он не сделал ни малейшей попытки защититься… Винк размахивал пистолетом у него перед носом, топая вокруг него со зловещей безумной ухмылкой… Блэксорн ждал, — он не испытывал страха, он надеялся на пулю… Вдруг Винк повернулся и побежал к воде. Птицы взмывали перед ним в воздух с визгом и стонами… Винк в безумном темпе пробежал шагов сто — и упал, перевернувшись на спину… Ноги у него еще двигались, руки вздымались, он выкрикивал какие-то ругательства… Вот он перевернулся на живот, крикнул в последний раз, повернувшись лицом к Блэксорну, и замер… Наступила тишина. Когда Блэксорн подошел к Винку, пистолет был направлен прямо на него, глаза смотрели с бешеной злобой, зубы ощерены… Винк был мертв… Блэксорн закрыл ему глаза, поднял его, взвалил на плечо и пошел обратно. К нему уже бежали самураи во главе с Нагой и Ябу.