Они спускались с холма быстрой, тряской рысью. Внизу рокотало море. После поворота тропинки появилась Иокогама, вдалеке в море, у берега, — останки корабля. Торанага видел: на плато в боевом порядке выстроился мушкетный полк с лошадьми и снаряжением — мушкеты убраны в чехлы, почетный караул — самураи, прекрасно вооруженные, выстроились в ряд по линии его следования. На окраине деревни жители аккуратными рядами стояли на коленях, приготовившись приветствовать его, Торанагу. На галере вместе с капитаном, дожидались моряки. С обеих сторон пристани в идеальном порядке тянулись вытащенные на берег рыбачьи лодки… Торанага решил сделать замечание Наге: он приказал полку приготовиться к немедленному выходу, но отрывать рыбаков и крестьян от рыбной ловли и работы на полях — зачем это?
Он повернулся в седле и подозвал самурая.
— Передайте Бунтаро: пусть выезжает вперед и проверит, все ли благополучно и готово к моему приезду. Потом отправляйтесь в деревню и пошлите жителей на работу, кроме старосты.
— Да, господин. — Самурай вонзил шпоры в бока лошади и ускакал.
К этому времени Торанага подъехал к плато так близко, что мог различить лица; Анджин-сан, Ябу… Кири и госпожа Сазуко… Возбуждение его росло, настроение было приподнятое…
* * *
Мрачный Бунтаро скакал вниз по дороге с луком и двумя колчанами стрел за спиной, шестерка самураев мчалась за ним по пятам. Свернув с дороги, их группа оказалась на плато. Он сразу же увидел Блэксорна и лицо его стало еще суровее; он натянул поводья и осмотрелся: лицом к полку была устроена крытая обзорная площадка с подушкой на помосте; еще одна подушка, поменьше, лежала ниже — там ждали Кири и госпожа Сазуко. Ябу, как старший офицер, стоял перед полком, Нага — справа от него, Анджин-сан — слева. Решив, что здесь все в порядке, Бунтаро сделал знак подъезжать основной партии. На рысях подъехали всадники авангарда, спешились и встали защитной цепью вокруг обзорной площадки. Вот в центр площадки выехал Торанага… Нага высоко поднял боевое знамя и четыре тысячи самураев грянули:
— Торана-а-а-га-а-а-а!.. — И все поклонились… Торанага не ответил на приветствие. В полной тишине он оперся на седло и озирал всех: Бунтаро украдкой следит за Анджин-саном; Ябу держит меч — его подарок и, видимо, очень нервничает; поклон Анджин-сана корректен, но невыразителен, рукоятка меча у него сломана; Кири и самая младшая его наложница стоят на коленях, положив руки ладонями на татами, лица скромно опущены… Глаза его моментально смягчились… Но вот полк… Все еще стоят согнувшись в поклоне… Он так и не ответил поклоном, только коротко кивнул и почувствовал, как по рядам прошел шорох — выпрямляются после поклона… Он ловко спрыгнул с лошади, радуясь, что они боятся его кары… Самурай взял поводья и увел лошадь, а он повернулся спиной к полку и, весь в пятнах пота, что обычно было в этом влажном климате, подошел к своим женщинам:
— Ну вот, Кири-сан, добро пожаловать домой!
Обрадованная Кири изящно поклонилась.
— Спасибо, господин. Я уж и не думала, что буду иметь удовольствие увидеть вас еще раз.
— Я тоже, госпожа, — Торанага позволил себе показать, как он счастлив, потом взглянул на молодую женщину: — Ну, Сазуко-сан? А где мой сын?
— С кормилицей, господин. — Она боялась дышать, счастливая его явным расположением.
— Пожалуйста, пошлите кого-нибудь принести сюда нашего ребенка.
— О, пожалуйста, господин. С вашего разрешения, можно мне принести его самой?
— Да, госпожа, если хотите. — Торанага улыбнулся и с любовью посмотрел на нее. Потом перевел взгляд на Кири. — «У вас все хорошо?» — тайком спросили его глаза.
Она поняла его.
— О да, господин, благодарю вас. Мне так отрадно видеть вас сильным и бодрым.
— Вы похудели, Кири-сан, и выглядите моложе, чем когда-либо.
— Ах, простите, господин, это не так, но все равно — спасибо.
Он улыбнулся ей.
— Как бы потом ни пошли дела, вам это идет. Трагедия, уединенность, заброшенность… Я рад видеть вас, Кири-сан.
— Я так счастлива, господин, что повиновение вам госпожи Тода и такая ее жертва открыли Осаку. Ей было бы очень приятно, господин, знать, что все так удалось.
— Сначала я разберусь с этой толпой, потом мы поговорим. Нам надо поговорить.
— Да, о да! — Глаза Кири сверкнули. — Сын Неба откладывает свой визит?
— Это было бы благоразумно.
— У меня для вас личное письмо от госпожи Ошибы.
— Благодарю, это подождет. — Он помедлил. — Госпожа Марико погибла с честью? По своему выбору или несчастный случай, ошибка?
— Марико-сан выбрала смерть. Это было сеппуку. Если бы она не сделала то, что сделала, они бы захватили ее. О, господин, она держалась так безупречно в эти дьявольские дни, так мужественно. И Анджин-сан — тоже. Если бы не он, ее схватили бы и опозорили. Мы все были бы пойманы и обесчещены.
— Ах да, ниндзя! — вздохнул Торанага. Глаза его потемнели, и Кири вздрогнула. — Ишидо за многое придется ответить, Кири-сан. А теперь пожалуйста, извините меня. — Он подошел к обзорной площадке и сел, приняв суровый, грозный вид. Его плотно окружали телохранители.
— Оми-сан!
— Господин? — Оми вышел вперед и поклонился; он выглядел теперь старше и казался худощавее.
— Проводите госпожу Киритсубо в ее помещения и проследите за ними. Я останусь здесь ночевать.
Оми отсалютовал и ушел, а Торанага порадовался, что внезапное изменение планов не вызвало у Оми ни малейшего удивления. «Оми обучается, — подумал он, — или его шпионы сообщили ему, что я тайно приказал Судару и Хиро-Мацу прибыть сюда. Может быть, я и останусь здесь до завтра».
Теперь он все внимание обратил на полк. По его сигналу вперед вышел Ябу и отсалютовал. Торанага вежливо обратился к нему:
— Я рад, Ябу-сан, что вы вернулись.
— Благодарю вас, господин. Разрешите вам сказать: я счастлив, что избежал ловушки Ишидо.
— Рад за вас. В Осаке дела не очень хороши?
— Мой покой нарушен, господин. Я надеялся выбраться из Осаки и спокойно привести сюда обеих ваших дам, госпожу Тода, Анджин-сана и моряков для корабля. К несчастью, прошу прощения, нас дважды предали — и здесь и там.
Торанага посмотрел на остов корабля, омываемый морем. Лицо его исказилось гневом, и все приготовились к взрыву… Но все обошлось.
— Карма… — неожиданно спокойно произнес Торанага. — Карма, Ябу-сан. Что можно сделать против стихии? Небрежность — это другое дело… Теперь относительно Осаки. Я хотел бы услышать обо всем, что произошло, в деталях — как только мы распустим полк и я приму ванну.
— У меня есть для вас письменный отчет, господин.
— Благодарю вас, но сначала я бы хотел, чтобы вы сами мне рассказали.