Скраггер в который раз взглянул на часы. Он приехал в 7.20 на случай, если участок откроется раньше, но капрал прибыл только в 7.45 и вежливо махнул рукой в сторону скамьи, приглашая Скраггера подождать. Это было самое долгое ожидание в его жизни.
Руди и ребята из Ковисса уже, должно быть, в воздухе, расстроенно думал он, точно так же, как и мы были бы, если бы не эти чертовы паспорта, будь они неладны. Еще минута – потом все. Больше ждать нельзя; у нас и так уйдет не меньше часа на то, чтобы убраться отсюда, и уж как пить дать, что-нибудь где-нибудь на одной из трех баз не состыкуется, обязательно какой-нибудь не в меру любопытный хрен начнет задавать вопросы и разожжет пожар в эфире – не говоря уже об этом занудном Сиамаки. Вчера ночью Скраггер включил ВЧ-связь и слушал его обидчиво-раздражительные звонки Гаваллану в Эль-Шаргаз и Мак-Айверу в Ковисс, которому он сказал, что встретит его сегодня в аэропорту Тегерана.
Чертов зануда! Но я все равно думаю, что поступил правильно, не позвонив Энди и не отменив операцию. Черт, нам выбираться легче всех, а если бы я отложил «Шамал» до завтра, стряслось бы еще что-нибудь, у нас или у других, и Маку уже никак было бы не отвертеться от полета назад в Тегеран с этим растреклятым Киа. Так рисковать я не могу, просто не могу. По голосу легко можно было понять, что Мак нервничает, как старуха, пустившаяся по морю в корыте.
Дверь открылась, и он поднял голову. Двое молодых полицейских вошли в участок, волоча с собой молодого человека в грязной разорванной одежде и с лицом в кровоподтеках.
– Кто такой? – спросил капрал.
– Вор. Мы поймали его с поличным, капрал, этот несчастный дурень крал рис у базаари Ишмаэля. Мы схватили его во время патрулирования, перед самым рассветом.
– На все воля Аллаха. Посадите его во вторую камеру. – Потом капрал заорал на юношу, заставив Скраггера, не понимавшего фарси, вздрогнуть: – Сын собаки! Как ты мог быть настолько тупым, чтобы попасться? Разве ты не знаешь, что теперь тебе уже не отделаться простыми побоями? Сколько раз вам всем надо повторять? Теперь действует закон ислама! Закон ислама!
– Я… я хотел есть… мои…
Насмерть перепуганный юноша застонал, когда один из жандармов грубо тряхнул его.
– Голод не оправдание, клянусь Аллахом. Я сам хочу есть, наши семьи голодают, мы все голодные, конечно, мы голодные! – Они вдвоем потащили молодого человека из комнаты.
* * *
Капрал обругал его еще раз, жалея его про себя, потом бросил взгляд на Скраггера, коротко кивнул и вернулся к своей работе. Как глуп этот иностранец, что пришел сюда в Священный день, но если этому старику хочется весь день и всю ночь дожидаться сержанта, который придет завтра утром, он может ждать здесь весь день и всю ночь.
Его карандаш шумно скрипел по бумаге, вызывая у Скраггера оскомину. 8.11. Он угрюмо поднялся, притворился, что благодарит капрала, который из вежливости уговаривал его остаться. Потом направился к двери – и едва не налетел лбом на Кешеми.
– О, извини, приятель! Салам, ага Кешеми, салам.
– Салам, ага. – Кешеми прочел на лице Скраггера облегчение и нетерпение. Сардоничным жестом он предложил ему подождать и подошел к столу; его проницательные глаза читали капрала как открытую книгу. – Приветствую тебя, Ахмед, мир тебе.
– И вам, ваше превосходительство сержант Кешеми.
– Какие неприятности у нас были сегодня? Я знаю, чего хочет этот иностранец.
– Около полуночи возле доков прошла еще одна встреча исламских марксистов. Один моджахед убит, и семь сидят у нас в камерах – проблем не возникло, засада прошла легко, благодарение Аллаху, и «зеленые повязки» нам помогли. Что мы будем с ними делать?
– Следовать правилам, – терпеливо объяснил Кешеми. – Передать заключенных Революционному комитету, когда они появятся здесь завтра утром. Дальше? – Капрал рассказал ему про молодого человека. – С ним – то же самое. Сын собаки, что попался!
Через дверцу в перегородке Кешеми прошел к сейфу, достал ключ и начал открывать его.
– Хвала Аллаху, я-то думал, что ключ потерялся, – сказал капрал.
– Он и потерялся, но Лафти его нашел. Я был у него дома сегодня утром. Ключ лежал у него в кармане. – Паспорта лежали на коробках с патронами. Он отнес их на стол, тщательно проверил, подписал визу от имени Хомейни, проверил еще раз. – Держите, ага пилот, – сказал он, протягивая их Скраггеру.
– Благодарю вас, ваше превосходительство, до свидания.
– До свидания, ага. – Сержант Кешеми пожал протянутую руку, проводил Скраггера задумчивым взглядом. В окно он видел, как Скраггер сел в машину и быстро уехал. Слишком быстро. – Ахмед, у нас в машине есть бензин?
– Вчера был, ваше превосходительство.
Аэропорт Бендер-Делама. 08.18. Нумир теперь в панике перебегал от одного трейлера, где жили механики, к другому, но все они были пусты. Он бросился назад в контору. Джахан, их связист, в изумлении поднял на него глаза.
– Никого нет! Их никого нет, ни пилотов, ни механиков… и большая часть их вещей тоже пропала! – запинаясь, проговорил Нумир; на его лице все еще багровел след удара, полученного им от Затаки. – Сыновья собаки!
– Но… Но они просто полетели в «Иран-Тода», ваше пре…
– Говорю тебе, они сбежали, и сбежали с нашими вертолетами!
– Но два наших 206-х стоят в ангаре, я сам видел, и даже фен работает, сушит краску. Его превосходительство Руди не стал бы оставлять работающий фен без при…
– Клянусь Аллахом, говорю тебе, они сбежали!
Джахан, иранец средних лет в очках, включил ВЧ-связь:
– Капитан Руди, говорит база, как слышите меня?
Кабина пилота Руди. И Руди, и его механик Фэгануитч отчетливо слышали вызов: «База вызывает капитана Руди, как слышите меня?» Руди чуть-чуть подправил дифферент и снова расслабился, посмотрев направо и налево. Он увидел, как Келли показал на свои головные телефоны, поднял два пальца, развел их буквой V. Руди кивнул. В следующий момент улыбка исчезла с его лица.
– Тегеран, говорит Бендер-Делам, как слышите меня? – Все пилоты напряглись. Ответа не последовало. – Ковисс, говорит Бендер-Делам, как слышите меня? – Молчание. – Ленге, говорит Бендер-Делам, как слышите меня?
– Бендер-Делам, слышу вас два на пять, продолжайте.
Джахан тут же быстро затараторил на фарси, которого Руди не понимал, потом оба оператора какое-то время обменивались репликами. После паузы Джахан сказал по-английски:
– Тегеран, говорит Бендер-Делам, как слышите меня? – Треск помех. Вызов повторился. Треск. Потом: – Ковисс, как слышите меня? – Потом снова молчание.
– Это ненадолго, – пробормотал Руди.
– Что все это значило, капитан? – спросил Фэгануитч.
– Нас застукали. Едва пятьдесят минут прошло, как мы в воздухе, а нас уже застукали!