Book.

– Если бы они у вас были, вы все равно бы не признались в этом, – заметил Армстронг, злясь на себя за то, что взорвался, когда Хенли рассказал ему о «несчастном случае». Его голос опять стал колючим: – Какого дьявола вы ждали до сегодняшнего дня, чтобы рассказать мне о том, что Талбота взорвали? Ради бога, ведь это произошло еще два дня назад!

– Я политику не определяю, я только передаю послания, и в любом случае мы сами только что услышали об этом. Кроме того, вас трудно найти. Все думали, что вы улетели, последний раз вас видели садящимся на борт английского самолета, летевшего в Эль-Шаргаз. Черт возьми, вам приказали покинуть страну почти неделю назад, а вы до сих пор здесь, не имея никакого задания, о котором мне было бы известно, и что бы вы там ни затеяли теперь, не делайте этого, просто любезно удалите свою персону из Ирана, потому что, если вас схватят и доведут до третьего уровня, очень много людей чертовски сильно рассердятся.

– Постараюсь их не разочаровать. – Армстронг поднялся и надел свой старый непромокаемый плащ с меховым воротником. – До скорого.

– Как скорого?

– Это, черт подери, я сам решу. – Лицо Армстронга стало жестким. – Я не состою у вас в подчинении, и что я делаю, когда прихожу и ухожу, не вам решать. Просто проследите, чтобы мой доклад находился в сейфе, пока у вас не будет оказии с диппочтой, чтобы срочно отправить его в Лондон, и держите свой чертов язык за зубами.

– Обычно вы не бываете таким грубым или несдержанным. Что, черт возьми, происходит, Роберт?

Армстронг молча вышел из кабинета, спустился по лестнице и вышел на холод снаружи. День был пасмурный и обещал новый снегопад. Он двинулся по людной улице. Прохожие и уличные торговцы притворялись, что не замечают его, принимая его за советского, и осторожно продолжали заниматься своими делами. Хотя он был настороже, пытаясь выяснить, есть ли за ним слежка, голова его была занята обдумыванием способов и методов решения проблемы, которой стал Хашеми. Времени консультироваться с руководством у него не было, да и настоящего желания тоже. Они бы просто покачали головами: «Боже милостивый, наш добрый друг Хашеми? Отправить его к праотцам по подозрению в устранении Талбота? Сначала нам понадобятся доказательства…»

Но никаких доказательств никогда не будет, и они не поверят про убийц из «группы четыре» или про то, что Хашеми считает себя современным Хасаном ибн аль-Саббахом. Но я-то это знаю. Вспомни, как Хашеми едва не лопался от радости по поводу убийства генерала Джанана. Теперь ему предстоит насадить на вертел рыбу покрупнее. Вроде Пахмуди. Или всего Революционного комитета, кто бы они ни были – интересно, он их уже вычислил? Станет ли его мишенью и сам имам? Трудно сказать. Но так или иначе он заплатит за старину Талбота – после того, как мы получим Петра Олеговича Мзитрюка. Без Хашеми у меня нет никаких шансов добраться до него, а через него – до этих вонючих предателей, которые, как все мы знаем, действуют на самом верху Уайтхолла, боссы Филби, четвертый, пятый и шестой человек – в кабинете министров, в Эм-ай-5 или в Эм-ай-6. Или сразу во всех трех.

Его гнев превратился в одержимость, вызывая головную боль. Столько хороших людей преданы. Ощущение пистолета в руке доставляло ему удовольствие. Сначала Мзитрюк, думал он, потом Хашеми. Все, что осталось решить, это когда и где.

Бахрейн. Международный аэропорт. 16.24. Жан-Люк говорил по телефону в кабинете Матиаса:

– …Нет, Энди, у нас тоже ничего. – Он взглянул на Матиаса, который слушал его, и мрачно показал оттопыренным большим пальцем вниз.

– Чарли вне себя, – говорил Гаваллан, – я только что беседовал с ним по телефону. Чертовски досадно, но мы ничего не можем поделать, только ждать. То же самое по Дюбуа и Фаулеру… – Жан-Люк слышал в голосе Гаваллана огромную усталость.

– Дюбуа объявится… в конце концов, он француз. Кстати, я сказал Чарли, если… когда, – торопливо поправился он, – когда Том Локарт и Фредди Эйр сядут, чтобы он сказал им заправляться на Джеллете, сюда не лететь, разве что в самом крайнем случае. Матиас сам доставил дополнительное топливо на Джеллет, поэтому мы точно знаем, что оно там есть. Энди, тебе лучше позвонить Чарли и со своей стороны еще раз ему об этом напомнить, потому что с Бахрейном могут возникнуть большие проблемы, я бы не рискнул напрашиваться на новое столкновение с властями – нас предупредили вполне недвусмысленно, с британскими регистрационными номерами мы летаем или нет. Я до сих пор не знаю, как нам удалось протолкнуть Руди, Шандора и Папашу. Я уверен, что они задержат любые вертолеты с иранскими номерами, вместе с экипажами – и в следующий раз они проверят краску и все документы.

– Хорошо, я прямо сейчас ему и позвоню. Жан-Люк, тебе нет нужды возвращаться назад в Эль-Шаргаз, почему бы тебе не вылететь завтра прямым рейсом в Лондон, а оттуда – в Абердин? Я ставлю тебя на Северное море, пока мы тут со всем не разберемся, хорошо?

– Отличная мысль. Я буду в Абердине в понедельник, – быстро проговорил Жан-Люк, выкроив для себя свободный уик-энд. Mon Dieu, я его заработал, подумал он и сменил тему, чтобы не дать Гаваллану возможности возразить. – Руди еще не прилетел?

– Прилетел, целый и невредимый. Все трое отдыхают. Восси и Вилли тоже. Со Скрэгом все в порядке. Эрикки вне опасности, Люк понемногу идет на поправку, медленно, но верно… если бы не Дюбуа и Фаулер, и еще Мак, Том и их ребята… Аллилуйя! Ладно, мне надо бежать. Пока.

– Au revoir. – Он повернулся к Матиасу. – Merde, меня определили на Северное море.

– Merde.