– Мак, слышишь меня?
Они слышали шум приближающихся вертолетов, но самих машин еще не видели, потом:
– Два на пять, Чарли… – сильные помехи, – …но я… Фредди, садись на площадку, а я опущусь рядом. – Снова помехи.
– Вон они! – воскликнула Дженни. 212-е вынырнули из дымки на высоте около ста восьмидесяти метров. – О Боже, помоги им сесть…
– Видим вас. Мак, пожарная машина наготове, никаких проблем. – Но Петтикин знал, что проблем у них больше чем достаточно: с таким количеством людей вокруг, наблюдавших за посадкой, сменить регистрационные номера на бортах было невозможно. Один двигатель поперхнулся и закашлял, но они не знали, на каком вертолете. Снова этот кашляющий звук.
Голос Эйра, слишком хриплый, произнес:
– Приготовьтесь внизу, сажусь на вертолетную площадку.
Они увидели, как левый вертолет немного отделился от второго и начал терять высоту, пытаясь дотянуть до площадки, двигатель перхал каждые несколько секунд. Пожарные приготовились. Мак-Айвер упрямо держался на курсе, поддерживая высоту, чтобы дать себе как можно больше шансов, если и его собственные двигатели откажут.
– Черт! – невольно выругался Петтикин, наблюдая, как Эйр быстро, слишком быстро, опускается к площадке, но в следующий миг вертолет сделал «подушку», и Эйр опустил его точно в центре посадочного круга. Мак-Айвер заходил на посадку по аварийной траектории – господи, почему он летит один, и где, черт подери, Том Локарт, – изменить ничего уже было нельзя, места для маневра у него не было, все затаили дыхание, а потом полозья коснулись бетона, и в этот миг двигатели замолчали.
Пожарные, бывшие на связи с аэропортом, доложили: «Аварийный режим отменяется» – и начали сматывать шланги, а Петтикин уже тряс руку Мак-Айвера, затем бросился к Эйру, чтобы пожать руку и ему. Дженни встала рядом с открытой дверцей кабины Мак-Айвера, улыбаясь ему во весь рот.
– Привет, Дункан, – сказала она, убирая рукой прядь волос от глаз. – Хорошо прокатился?
– Самый ужасный перелет за всю мою жизнь, Джен, – ответил он, силясь улыбнуться, еще не до конца придя в себя. – На самом деле я больше никогда не хочу летать, я имею в виду сам, пилотом, честное слово! Я, конечно, по-прежнему собираюсь тягаться со Скрэгом – но только один раз в году!
Она рассмеялась и неловко обняла его, она собиралась отпустить его, но он прижал ее к себе, любя ее, – он испытывал такое облегчение оттого, что видит ее, что он на земле, пассажир его цел, вертолет цел, что готов был расплакаться.
– С тобой все хорошо, солнышко?
Она заплакала. Он не называл ее так уже много месяцев, может быть, даже лет. Она еще крепче сжала его в объятиях.
– Ну вот, смотри, что ты наделал. – Она достала носовой платок, отпустила его, потом легко чмокнула в щеку. – Ты заработал свой виски с содовой. Два больших бокала! – Тут она впервые заметила, какое бледное у него лицо. – Ты в порядке, любовь моя?
– Да. Да, думаю, да. Я немного переволновался. – Мак-Айвер поверх ее плеча видел, как Петтикин хохочет и о чем-то оживленно беседует с Эйром; водитель заправщика уже начал закачивать топливо в баки. Позади них с дороги к площадке подъезжала официального вида машина. – Как там остальные, что произошло?
– Все целы и невредимы, кроме Дюбуа и Фаулера Джоунза. Их пока так и не нашли. – Она рассказала ему, что знала о Старке, Гаваллане, Скраггере, Руди и его людях. – Одна фантастически хорошая новость заключается в том, что Ньюбери, это сотрудник консульства в Эль-Шаргазе, получил сообщение из Тебриза о том, что Эрикки и Азадэ в безопасности во дворце ее отца, но отец ее умер, похоже, и теперь ханом стал ее брат.
– Бог ты мой, это замечательно! Тогда у нас все получилось, Джен!
– Да, да, получилось… как мне надоел этот ветер. – Она опять убрала с глаз прядь волос. – И Энди, и Чарли, и остальные все считают, что у Дюбуа хорошие ша… – Она замолчала, и ее радость улетучилась в один миг, когда она внезапно сообразила, что не так. Круто обернувшись, она посмотрела на второй вертолет. – Том? Где Том Локарт?
К югу от Тегерана. 15.10. Заброшенная нефтяная скважина стояла в пустынных холмах километрах в ста пятидесяти от Тегерана. Локарт помнил ее со старых времен; его 206-й стоял рядом с топливным насосом, и он заправлял вертолет вручную, уже почти закончив.
Это была промежуточная станция для вертолетов, обслуживавших эту территорию, часть огромного северного нефтепровода, где в нормальные времена имелась и обслуживавшая ее бригада иранцев. В грубо построенной лачуге находилось несколько запасных коек, на которых можно было переночевать, если тебя застала здесь одна из внезапных бурь, часто возникавших в этих краях. Изначальные британские владельцы скважины назвали ее «Д'Арси-1908», в честь англичанина, носившего это имя, который первым открыл нефть в Иране в указанном году. Теперь она принадлежала «Иран Ойл», но название они сохранили и держали топливные баки полными.
Слава богу, что так, снова подумал Локарт; закачивание топлива вручную отняло у него много сил. На месте встречи на побережье он привязал две пустые бочки к заднему сиденью на случай, если «Д'Арси-1908» окажется в рабочем состоянии, и соорудил временный насос. На берегу еще оставалось достаточно топлива, чтобы полностью заправить баки и бочки по пути из Ирана, и Шахразада могла бы потихоньку качать топливо вручную во время полета.
– Теперь у нас есть шанс, – сказал он вслух, зная, где ему сесть, как безопасно запарковать вертолет и как пробраться в Тегеран.
К нему вернулась уверенность, он снова продумывал планы и запасные варианты, что сказать Мешангу, разговоров о чем избегать, что сказать Шахразаде и как организовать их побег. Должен же быть для нее какой-то способ получить свое законное наследство, достаточное, чтобы дать ей ощущение прочной стабильности, которое ей так необходимо…
Топливо хлынуло из переполненных баков, и он обругал себя за неосторожность, аккуратно завинтил крышки, вытер потеки горючего. Теперь он полностью закончил: бочки на заднем сиденье были уже наполнены, и насос для перекачки топлива в баки уже установлен на место.
В одной из лачуг он нашел несколько банок говяжьей тушенки и быстро съел одну из них – невозможно есть и вести вертолет одновременно, если только не держать ложку в левой руке, а он провел в Иране слишком много времени, чтобы так делать, – потом поднял бутылку пива, которую поставил охладиться в снег, и выпил ее небольшими глоточками. Одна из бочек была с водой, он пробил корку льда сверху и плеснул себе на лицо, чтобы освежиться, но пить эту воду не рискнул. Потом вытер лицо. Жесткая щетина на щеках цеплялась за полотенце, и он снова выругался: ему хотелось выглядеть для нее как можно лучше. Потом вспомнил о своей летной сумке и о лежавших там бритвах. Одна из них работала на батарейках. Он отыскал ее.
– Побриться сможешь и в Тегеране, – сказал он своему отражению в окне кабины пилота, торопясь отправиться в путь.