На самом деле Елизавета Гейнзе — не очень красивая и не очень стройная молодая девушка. Праздная мечтательница, выходящая на подмостки собственной судьбы лишь со словами «Кушать подано!» А других реплик никто для нее не написал.
Что еще?
У нее нет и никогда не было парня; ее не одолевали записками и звонками, не приставали на улицах и в метро с домашней заготовкой: «Девушка, у вас красивые глаза». Сам выход в мир и посещение общественных мест чреваты стрессом: Елизавета постоянно чувствует себя пехотинцем, попавшим под перекрестный огонь. Пули свистят рядом, канонада грохочет поблизости, и нет никаких гарантий, что шальной снаряд (с надписью «по толстой жабе!» на промасленном боку) не попадет в нее и не оторвет одну из конечностей, а то и половину туловища. Быстрее в укрытие, скорее в блиндаж!.. В блиндаже Елизавету ожидают пирожные эклер, печенье курабье и восточная сладость под интригующим названием «ойла союзная». Елизавета — безвольное существо и не в силах отказаться от сладкого! Тренажеры вызывают в ней уныние, скакалки и эспандеры — скуку, а одна лишь мысль о беге трусцой способна вогнать в длительный коматоз. С работой тоже не все просто. Обычно прозорливая Праматерь ошибается насчет Елизаветы, считая, что помогать по мере сил больным и немощным, — ее призвание. А ведь Елизавета внедрилась в жизнь стариков в надежде на снисхождение и лояльность с их стороны, никаких других причин не было.
Снисхождения и лояльности к ее несовершенствам — вот чего она жаждет, да-аа…
Абсолютная честность до добра не доведет.
— Я терпеть не могу Дженис Джоплин. У меня от нее голова пухнет и в ушах свербит. И хочется, чтобы она заткнулась побыстрее. Но она очень нравится одному человеку, который очень нравится мне. Выходит, я должна полюбить Дженис, чтобы понять этого человека?
— Так ты влюблена? — осеняет Илью.
Ну вот, и Илья туда же!..
Дожив до весьма преклонных восемнадцати, она умудрилась ни разу не влюбиться. Мечты о гипотетических возлюбленных, конечно же, не в счет — они не требуют особенных усилий, как не требуют мужества и отваги. Все те, кто в разное время поражал воображение Елизаветы, имеют одну сходную черту: приблизиться к ним невозможно. Ни на суперкаре, которого нет; ни по беговой дорожке, от которой ее с души воротит; ни под покровом ночи (ночью Елизавета спит сладким сном). Они похожи на персонажи театра теней или на мишени на стрельбище. Самые дальние, выскакивающие прямо из-под земли. Попробуй, попади в яблочко! Ни за что не попадешь.
Правда, Елизавета — отличный стрелок.
Однажды, во время посещения зимнего парка аттракционов, она показала класс в местном тире… Стоп-стоп, не было никакого парка, и тира не было, все это — придумка Карлуши, грандиозная мистификация.
Такая же, как Елизаветины фантазии о почти что состоявшейся любви — в Гонконге, Марокко и закрытой частной клинике санаторного типа.
— Я не влюблена. И этот человек — женщина.
— Тебе очень нравится женщина? Да-а… Не ожидал от тебя такой прыти, Онокуни.
— Это не то, что ты думаешь.
— Да ладно тебе оправдываться… Я-то все понимаю.
Хорошо еще, что Илья не добавил — «как старый, заслуженный гей», иначе получилось бы совсем двусмысленно.
— Не тупи, пожалуйста. Она просто певица.
— Просто певица?
— Просто потрясная певица. От того, что она делает в музыке, у меня крышу сносит.
Праматерь в подобных случаях использует выражение «рвет колпак».
— Так она потрясная певица и ей нравится Дженис Джоплин? Хочешь, угадаю, кто? С трех попыток.
— Валяй.
— Но сначала вопрос. Этот продукт масскульта — местного разлива?
Каждое слово, заключенное в вопросе, оскорбительно само по себе и отстоит от ТТ на расстояние в тысячу световых лет.
— Она не масскульт. И она здесь, в России.
— Это существенно сужает круг поиска! Поехали! М-м-м… Пугачиха.
— Смешно.
— Тогда — дочка Пугачихи, забыл, как ее зовут.
— И я не помню, но оборжаться. У тебя осталась последняя попытка.
— Ну, не знаю… Все сложнее, чем я думал. И Дженис Джоплин сильно меня смущает. Хотя с другой стороны, и помогает тоже. Это ведь не ТТ?..
Произнесенное вслух имя «просто потрясной певицы», ласкает Елизаветино ухо. Тем более что Илья произнес его совсем не так, как произносят Пирог с Шалимаром; те обычно подпускают истерические нотки и обличительно повышают голос в конце любой фразы, связанной с ТТ. Там же, в конце, стоит воткнутый в землю щит с надписью: «Poison! For external use only!». [16] В случае с Ильей предупреждающая табличка выглядит не столь криминально, что-то вроде «WET РАINТ!». [17]
Безусловно, Илья относится к ТТ намного лучше, чем недалекие и косные Пирог с Шалимаром; и этому есть свое объяснение. Жизнь Ильи (прошлая, настоящая и будущая) исполнена страдания, он страшно одинок. И то, что Елизавета довольно часто и беспорядочно мельтешит у него перед глазами, ничего не меняет. ТТ же знает об одиночестве все, она умеет объяснять его, умеет классифицировать. Она знает о множестве других вещей (а если не знает, то догадывается) — так как после этого не относиться к ней превосходно? Vortrefflich, ausgezeichnet.
— …Бинго! А как ты догадался, что это она?
— Чего же тут догадываться… И так все ясно.
— А про Пугачиху и ее дочку ты сказал просто так?
— Конечно.
— И ты с самого начала знал, что это ТТ?
— Конечно.
— Из-за Дженис? Из-за того, что она ей очень нравится?
— Из-за Дженис. Но когда-то она говорила о Дженис то же, что и ты. Про распухшую голову и про звон в ушах.
— Когда это она говорила?
— Не помню. Наверное, до того, как стала известной. Она много чего наговорила до того, как стала известной. И наделала тоже. Так что тебе совершенно необязательно любить Дженис, чтобы понять ТТ. И вообще не нужно никого любить, чтобы ее понять.
Опять Илья подсовывает ей ложную систему координат. Воспользовался ночью и туманом и быстренько сменил «WET РAINT!» на «DO NОТ FEED THE ANIMALS!», [18] — а зверь, конечно же, ТТ, странное, диковинное животное на манер броненосца. Ничего особенного Илья вроде не сказал, а неприятный осадок остался. Он как будто хочет упрекнуть ТТ в чем-то недостойном и мутном. Как если бы она выдавала себя за новое воплощение трагической героини фильма «Без крыши, вне закона». Как же, как же — несчастная бродяжка идет по дороге, в кармане — ни сантима, пальцы скрючило от холода, под куртку задувает, и ни одна сволочь в радиусе двадцати лье не пустит ее на порог. А следом за ней, стараясь не попасть в кадр, ползет трейлер с личным поваром, личным массажистом, личным инструктором по йоге, двумя психоаналитиками, тремя парикмахершами, пятью адвокатами, контрактом со студией «Парамаунт» и сейфом с кучей бабла.