— Вы хотите, чтобы я продал ее для вас? — изумленно уставился на него Питер Марлоу.
— Да, сэр. Это… ну… я решил, что раз вы друг Кинга, возможно, вы должны знать… Может быть, вы знаете, как провернуть такое дело.
— Продавать что-либо охранникам запрещено приказом и нашим и японским.
— А, бросьте сэр, мне вы можете доверять. Да вы с Кингом…
— Что насчет меня и Кинга?
— Ничего, сэр, — ответил сержант осторожно. Что случилось с этим педиком? Кого он пытается обмануть? — Я просто подумал, что вы можете помочь мне. И моей группе, конечно.
Питер Марлоу посмотрел на сержанта, на ручку и удивился, почему он так рассердился. В конце концов, он уже продавал для Кинга или по крайней мере старался продать для него, и верно то, что он был его другом. И ничего дурного в этом не было. Если бы не Кинг, они никогда не попали бы на эту работу. Скорее всего он лечил бы сейчас разбитую челюсть или, в лучшем случае, носил на лице следы от пощечин. Итак, ему действительно надо поддержать репутацию Кинга. Он действительно вывел их на кокосовые орехи.
— Сколько вы хотите за нее?
Сержант ухмыльнулся.
— Это не «Паркер», но она с золотым пером, — он отвернул колпачок и показал его, — поэтому она чего-нибудь да стоит. Может быть, вы узнаете, что он за нее даст.
— Он захочет знать, сколько вы просите. Я спрошу его, но цену назначаете вы.
— Если бы вы могли получить шестьдесят пять долларов, я был бы рад.
— Она стоит стольких денег?
— Думаю, да.
Ручка была с золотым пером и фабричным клеймом, свидетельствующим о четырнадцати каратах, и насколько Питер Марлоу мог судить, она была настоящей. Не похожей на ту, другую ручку.
— Где вы достали ее?
— Она моя, сэр. Я хранил ее на черный день. С недавних пор они все стали черными.
Питер Марлоу кивнул. Он верил сержанту.
— Хорошо, я посмотрю, что можно сделать. Вы следите за остальными, проверьте часовых.
— Не беспокойтесь, сэр. Эти ублюдки будут начеку.
Питер Марлоу нашел Торусуми, который стоял, прислонившись к приземистому дереву, окутанному виноградной лозой.
— Табе, — сказал он.
— Табе, — Торусуми посмотрел на часы и зевнул. — Через час можно идти. Еще рано. — Он снял фуражку, вытер пот с лица и шеи. — Будь проклята эта вонючая жара и этот вонючий остров!
— Да. — Питер Марлоу старался, чтобы его слова звучали весомо, как будто сейчас говорил Кинг, а не он. — У одного из моих людей есть ручка, которую он хочет продать. Мне в голову пришла мысль, что ты как друг можешь захотеть купить ее.
— Это «Паркер»?
— Нет. — Питер Марлоу вытащил ручку, отвернул колпачок и показал перо так, чтобы оно заиграло на солнце. — Но у нее золотое перо.
Торусуми стал рассматривать ручку. Он был расстроен, что ручка не «Паркер», но это было бы уже чересчур. И, уж конечно, не на аэродромном поле. Если бы это был «Паркер», дело должен был проворачивать сам Кинг.
— Она много не стоит.
— Конечно. Если она тебе не нужна…
Питер Марлоу положил ручку в карман.
— Я могу обдумать это. Возможно, мы можем провести этот час, чтобы обсудить такую ничтожную вещь. — Он пожал плечами.
— Она может стоить только семьдесят пять долларов.
Питер Марлоу был поражен тем, что цена была такой высокой. Сержант понятия не имеет о настоящей стоимости ручки. Боже, хотел бы я знать, сколько она стоит на самом деле.
Итак, они сели стали торговаться. Торусуми сердился, Питер Марлоу был непреклонен. Они сговорились наконец о цене в сто двадцать долларов и пачке «Куа». Торусуми встал и зевнул.
— Пора идти. — Он улыбнулся. — Кинг хороший учитель. В следующий раз я скажу, как ты с выгодой использовал мою дружбу для осуществления такой трудной сделки. — Он покачал головой с притворной жалостью. — Такие деньги за такую ничтожную ручку! Кинг будет, конечно, смеяться надо мной. Передай ему, я прошу тебя, что буду на посту через семь дней, начиная с сегодняшнего. Возможно, он найдет мне часы. Хорошие — на этот раз.
Питер Марлоу был доволен, что успешно совершил свою первую настоящую сделку и получил ту цену, которая казалась ему справедливой. Но он был в растерянности. Если он отдаст все деньги сержанту, Кинг будет страшно огорчен. Это разрушит структуру бизнеса, которую Кинг так тщательно создал. А Торусуми наверняка упомянет ручку и ее цену при встрече с Кингом. Однако если он отдаст сержанту только то, что тот просил за ручку и оставит себе остальное, это ведь будет обман, не так ли? Или просто настоящий бизнес? Ведь сержант действительно попросил шестьдесят пять долларов, и именно их он получит. А Питер Марлоу действительно должен Кингу кучу денег.
Он пожалел, что ввязался в этот чертов бизнес. Теперь он попался в ловушку, которую сам себе создал. Черт бы тебя побрал, Питер, если ты слишком много мнишь о своей значимости. Если бы ты отказал сержанту, ты бы не оказался сейчас в затруднительном положении. Что ты собираешься делать? Что бы ты ни сделал, все будет плохо!
Он брел обратно, охваченный грустными размышлениями. Сержант уже построил людей и выжидательно отвел Питера Марлоу в сторону.
— Они готовы, сэр. И я проверил инструменты. — Он понизил голос. — Он купил ее?
— Да, — сейчас Питер Марлоу решился. Он сунул руку в карман и достал пачку банкнот. — Вот, держите. Шестьдесят пять долларов.
— Сэр, вы настоящий джентльмен!
Он отделил от пачки пятидолларовую бумажку и предложил ее Марлоу.
— Я должен вам еще доллар и пятьдесят центов.
— Вы мне ничего не должны.
— Десять процентов ваши. Они законны, и я рад отдать их вам. Я отдам вам полтора доллара, как только у меня будет мелочь.
Питер Марлоу оттолкнул банкнот.
— Нет, — внезапно он почувствовал вину. — Оставьте себе.
— Я настаиваю, — сказал сержант, заталкивая бумажку в руку Питера.
— Послушайте, сержант…
— Ну, пятерку, по крайней мере, возьмите. Я буду чувствовать себя ужасно, если вы не возьмете. Ужасно. Я не могу вас отблагодарить как следует.
На обратном пути Питер Марлоу молчал. Он чувствовал себя скотиной с огромной пачкой денег в кармане. Он понимал, что обязан этими деньгами Кингу, и был доволен, что они у него есть. Теперь он сможет купить еды своей группе. Сержант обратился к нему только потому, что он знал Кинга, и Кинг, а не сержант был его другом. Все это злосчастное дело снова и снова проворачивалось в его мыслях, когда он вошел в свою хижину.
— Грей хочет видеть тебя, Питер, — сказал Эварт.
— Зачем?