Солнце заходило в светло-сером декабрьском небе, прочерченном на горизонте узкими облаками. Золотисто-красный сноп света превратился в бледный луч, последний привет которого догорал на обоях и на обивке мебели.
Было уже около четырех часов, день начинал гаснуть, в комнате постепенно темнело. Дара задернула занавесками заиндевевшие окна, щелкнула выключателем. Вспыхнул матово-белый шар и рассеял ранние сумерки.
В квартире было сыро и неуютно. Когда она уезжала в Краков, стояла золотая осень, и не возникало даже мысли о том, чтобы включить отопление. Теперь же, за неделю до Рождества, за окном царил холод, да и в комнате было не намного теплее.
Дара до отказа повернула регулятор отопления и, зябко поведя плечами, смешала себе коктейль. Теперь можно скинуть туфли и, поудобнее устроившись на кушетке, просмотреть письма, рождественские открытки и рекламные проспекты, целую кучу которых она обнаружила в почтовом ящике.
Резкий звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Вздохнув, она подошла к двери и распахнула ее. На пороге стояли двое незнакомых мужчин.
— Да?
— Мисс Дара Мидлер?
— Это я.
— Мы из полиции, мисс Мидлер. — Один из пришедших предъявил свой жетон. — Можно поговорить с вами?
— Родители попили в аварию? — Первая мысль Дары были об этом.
— Нет, не волнуйтесь, но у нас, действительно, есть серьезная причина для разговора.
— Что ж, заходите.
Дара отошла от порога, приглашая незваных гостей в комнату. Эта квартира в северном пригороде Лондона принадлежала лично ей и была куплена на собственные весьма значительные сбережения. Спальня была всего одна, но Дару это вполне устраивало — она не собиралась делить ее с кем бы то ни было, если уж говорить начистоту.
Хотя слова полицейского звучали успокаивающе, Дара вновь повторили свой вопрос о родителях. Один из полицейских, многозначительно глядя на коктейль, стоящий на столике, ухмыльнулся:
— Да нет же, мисс Мидлер. Мы по поводу Майкла Харри.
— Майкл Харри? Кто это?
— Попробуйте вспомнить. Четыре года назад вы заседали в суде присяжных, когда его признали виновным в убийстве. Не хочу вас пугать, но он бежал из тюрьмы.
— Так зачем же вы пришли ко мне? Ловить преступников — ваше дело.
— К сожалению, да, — развел руками инспектор. Помолчав, он добавил: — Извините, мисс Мидлер, но, возможно, вы помните, что после суда Харри поклялся отомстить каждому, кто участвовал в вынесении приговора.
На короткое мгновение ужасное видение перекошенного от ненависти лица Харри, выкрикивающего угрозы и проклятия, всплыло в сознании Дары.
— Я его помню, — содрогнувшись, произнесла она.
— Теперь он, похоже, задался целью выполнить свои обещания.
— Что вы хотите этим сказать?
— А вы разве не читали газет? Адвоката, который вел дело, сбил водитель, скрывшийся с места происшествия. Это произошло три месяца назад. Затем один из полицейских, принимавший участие в аресте Харри, получил тяжелые увечья в автокатастрофе. У его машины отказали тормоза, что, по меньшей мере, странно — это была новейшая модель с полностью отрегулированными системами.
— А может, это просто совпадение?
Инспектор пожал плечами.
— Месяц назад один из свидетелей пропал без вести, а через некоторое время присяжный заседатель был обнаружен мертвым при загадочных обстоятельствах. Два несчастных случая еще могут быть совпадением, но не четыре же! Так что мы… Что с вами, мисс Мидлер?
Дара внезапно побледнела и едва не лишилась чувств. Лишь сделав над собой огромное усилие, она спросила:
— А кто… кто из присяжных?
— Миссис Олимпия Сэвидж, вы ее хорошо знали? — ответил полицейский, с любопытством глядя на Дару.
— Да, разумеется. — Дара начала приходить в себя, на ее щеки постепенно возвращался румянец. — Это чудовищно, невероятно! — Чтобы успокоиться, она до краев наполнила свой бокал и предложила полицейским по рюмке коньяка. Мужчины отказались. Отвернувшись, Дара сделала большой глоток. — Я ничего об этом не знала. Я находилась в Польше, а там плохо с английской прессой.
— Нам это известно, — позволил себе улыбнуться инспектор. — Мы пытались связаться с вами неделю назад.
— Чтобы предупредить?
— Это одна из причин, а другая в том, что мы обязаны доставить каждого, имеющего отношение к делу, в безопасное место. Мы не можем подвергать людей опасности, пока Харри на свободе.
Дара широко раскрыла глаза от изумления.
— Неужели вы забираете каждого?
— Абсолютно, — подтвердил инспектор. — Судью, адвокатов, присяжных, свидетелей…
— Но позвольте, ведь имена присяжных не подлежат огласке. Откуда Харри знать, кто мы такие?
Полицейские помрачнели.
— К несчастью, протоколы были выкрадены из архива, — сказал тот, что помоложе. — Мы предполагаем, что это дело рук Харри или его сообщников. А если так, — он выразительно пожал плечами, — то преступнику известны все имена и адреса.
— А как продвигается расследование?
— Само собой, мы делаем все возможное. — По интонации, Даре было нетрудно понять, что этой фразой полиция лишь прикрывает собственное бессилие. Ей стало страшно. — Однако мы не смогли помешать этим убийствам, так что соберите свои вещи, и мы отвезем вас в безопасное место прямо сейчас.
Застигнутая врасплох неожиданным предложением, девушка в растерянности смотрела на них.
— Вы предоставляете каждому отдельное убежище?
— Нет, вы все будете находиться вместе. Так нам легче вас охранять.
Дару это совершенно не устраивало.
— Боюсь, мне придется отказаться, — как можно спокойнее возразила она. — Я не смогу поехать с вами. Не беспокойтесь обо мне, здесь я в полной безопасности и…
— Вам так только кажется. Инспектор начал терять терпение, но Дара упорно возражала:
— Уверяю вас, мне ничего не грозит. В протоколе записан мой старый адрес, а с тех пор я переезжала уже трижды. Меня просто невозможно выследить.
— Но нам ведь это удалось, — вступил в разговор, молчавший до сих пор второй полицейский, сержант.
— Еще бы, ведь это ваша работа.
— Все гораздо проще. Мы отыскали вас в списке избирателей этого района. Кто угодно может зайти в библиотеку, попросить его и списать адрес. Трудновато затеряться с таким именем, как ваше.
Дара прикусила губу, уже не в первый раз обижаясь на родителей, которым взбрело в голову назвать ее древнеирландским именем Дердрью. Тем не менее, она продолжала настаивать: