— Так точно. Ведь женская память — штука избирательная. Женщина может помнить телефон любовника, с которым рассталась лет пятнадцать назад, и забыть, во сколько ей сегодня к зубному.
— Может, твоя память все-таки подкинет тебе ответ на вопрос: зачем в тебя сегодня стреляли?
— Я не знаю. Правда. А если это не в меня, а в тебя стреляли?
— Нет, как раз в тебя. Я видел, куда попала пуля. Я даже рядом не стоял.
— Если честно, мне безумно страшно. И я никак не соображу, что надо делать.
— Мы с тобой вместе сообразим. Завтра.
А сегодня надо хорошо выспаться. Недаром же говорят: утро вечера мудренее.
— Я, пожалуй, сегодня не смогу спать, — призналась Саша.
— А у тебя есть валерьянка?
— Есть успокоительные таблетки.
— Тащи сюда.
Макс вытряхнул для нее из пузырька две таблетки снотворного, она их послушно выпила. А когда приняла ванну и удалилась в спальню, он пришел проведать ее перед сном.
Поправил одеяло, потом наклонился и поцеловал в лобик. Саша сонно улыбнулась в ответ.
Макс ушел в маленькую комнату и выждал полчаса. После чего поднялся на ноги, вышел в коридор и начал методично обыскивать квартиру Довольно быстро нашел пистолет. Долго осматривал его, потом засунул на место. Больше ничего криминального не оказалось, но и пистолета было выше головы.
Закончив обыск, Макс притащил на свой диванчик альбомы с фотографиями. Каждого изображенного на фото человека рассматривал долго и пристально, прочитывал все подписи на оборотах. Увидев Диму Еланского, мгновенно среагировал на знакомое лицо.
Минуты две пытался понять, откуда он знает этого парня. Потом наконец вспомнил, что практически ежедневно видит его на телеэкране, когда смотрит новости. Пролистал свадебные фотографии, покачал головой. Прошел на цыпочках к стеллажу, поставил альбомы на место и заглянул к Саше. Ей снилось что-то плохое: она сердито надувала губы и сжимала-разжимала кулаки. Макс вспомнил, как она третировала его, и усмехнулся. Перец, а не девка.
Возвратившись в маленькую комнату, он сел на диванчик и, поглядев на себя в зеркало шкафа-купе, тихо сказал:
— Я влип во что-то не то.
Анастасия Леонтьева так и не дожила до своего двадцатитрехлетия. Кто-то ударил ее кулаком в лицо, сбив с ног, потом накрыл голову подушкой и выстрелил через нее из пистолета, попав прямо в переносицу. Подушку эксперт-криминалист снял. И теперь со всех стен на мертвую девушку смотрели фотокрасотки с застывшими улыбками, выставляя на обозрение голые плечи, ноги и животы.
— А вот и фирменный знак убийцы, — один из оперативников положил на стол извлеченный из сумочки жертвы картонный квадратик.
Фирменным знаком убийцы оказалась визитная карточка «Триады». В ней было отмечено, что вчера днем девушка побывала в растреклятом имидж-салоне, после чего жизнь ее не стала стоить и ломаного гроша. Ее застрелили тем же вечером, примерно от десяти до полуночи. Однако на сей раз убийца воспользовался не «береттой», а пистолетом «ТТ».
— Надеюсь, это ваша последняя родственница? — спросил Кусков, обращаясь к хозяину студии, сидевшему с остановившимися глазами в соседней комнате. — Если нет, то сообщите нам адреса остальных. Мы попытаемся предупредить их об опасности.
— Черт возьми, я ни в чем не виноват! — надрывно выкрикнул Анисимов. Руки у него дрожали, и, чтобы унять эту противную дрожь, он зажал их между коленями.
— Вас пока никто ни в чем не обвиняет, — холодно сказал Кусков.
— Вы допрашиваете меня снова и снова!
Лучше бы сделали что-нибудь! Каждую неделю кого-нибудь убивают, а вы…
— И заметьте — убивают кого-нибудь из вашего окружения. Подумайте, Вадим Сергеевич, вы ничего не упустили? Есть ли у вас враги? Может быть, экспансивная брошенная женщина? Вам не угрожали? Странные звонки по телефону?
— Я ничего не знаю!
— Как убитая попала в вашу студию?
— Не знаю!
— Вы не хотите с нами сотрудничать?
— Хочу. Только дайте мне прийти в себя.
— На это нет времени. Когда эксперты закончат, я попрошу, чтобы вам сделали чашку кофе. Или нет. Лучше вы поедете с нами. Я самолично заварю для вас кофе в своем кабинете.
Согласны?
— Разве у меня есть выбор?
— По крайней мере, с нами вы будете в безопасности.
— Не думаю, что опасность угрожает именно мне.
— Да? — Кусков опустился на стул напротив. — А что вы думаете? Вы ведь что-то думаете? Какова ваша версия происходящего?
— Какой-то маньяк… Ему не нравятся красивые женщины.
— Не все красивые женщины. А лишь те, которые имеют какое-то отношение к вам.
И вот еще странное стечение обстоятельств — каждая из них накануне смерти намеревается стать еще красивее и.., идет в салон под названием «Триада». Будто злой рок ведет ее туда.
Как только в сумочке бедняжки оказывается карточка с назначенным визитом — пах! — и жизнь ее странным образом обрывается.
Вадим облизал сухие губы и еще сильнее стиснул руки. Потом быстро взглянул на Кускова и сказал:
— Меня это волнует не меньше, чем вас.
А может, даже больше. В конце концов, убили мою жену.
— Еще сестру и свояченицу, — подсказал Кусков, поддержав пальцем очки на носу.
— Единственное, в чем я могу себя обвинить, так это в том, что недавно в дым разругался с этой вздорной девицей.., простите, с последней жертвой. С Настей, короче говоря.
— Ну-ну, рассказывайте, — подбодрил его Кусков, усаживаясь напротив. — Из-за чего же вышла ссора?
— Она почему-то решила, что я убил Аду.
— Вот как? Интересно… У нее были основания?
— Да не было у нее никаких оснований! — зло воскликнул Вадим.
Несколько человек, ходивших по комнате, оглянулись и посмотрели на него. Вадим пошевелился на своем стуле, извлек из заднего кармана джинсов мятую пачку сигарет и щелкнул зажигалкой.
— В тот последний раз, как мы с ней виделись, девчонка налетела на меня как коршун.
Вообще-то я не слишком хорошо с ней знаком.
Был знаком не слишком хорошо. Ада встречалась с ней время от времени. Но чаще всего они вдвоем ходили в какой-нибудь ресторан или бар. Пили вермут и болтали. Ада не распространялась о своих родственниках. А я не настаивал.
— Почему?
— Ну.. Меня они мало интересовали, если уж начистоту.