— Договорились, — сказал Монс и снова толкнул Маркуса.
Тяжеленный рюкзак все-таки опрокинул его на пол. Монс наклонился над сыном.
— Маркус! Ты не ударился?
Маркус улыбнулся в ответ:
— No problem, папаша, но, может, ты мне поможешь донести рюкзак до машины?
На школьном дворе было весело и шумно, и когда они с отцом вышли из машины, Маркусу показалось, что все сразу уставились на него. Монс открыл багажник, а девочки, говорившие громче всех, вдруг зашептались. В воздухе повисло ожидание. Когда отец захотел помочь ему надеть рюкзак, Маркус незаметно покачал головой. Монс поставил рюкзак на бугорок и обнял Маркуса:
— Будь осторожен, мой мальчик.
Он говорил тихо, но Маркусу послышался рокот.
— У меня есть номер мобильника Скуга, — сказал Монс, — хочешь, я позвоню вечером и пожелаю тебе спокойной ночи?
— Не звони нам, мы сами позвоним, — пробормотал Маркус.
Он не обернулся, когда Монс сел в машину, но когда машина завелась, он все-таки обернулся. Он помахал, глядя на заднее стекло, и понял, что отец смотрит на него в зеркало, а одноклассники уставились ему в затылок. Он наклонился над рюкзаком и невдалеке услышал тихий голос:
— Сейчас последует попытка установить мировой рекорд среди макак по поднятию тяжестей.
Не получилось. Маркус старался казаться невозмутимым, присаживаясь на корточки и просовывая руки под лямки рюкзака. Затем он попробовал встать, но его потянуло назад. Он уперся коленом в землю, наклонил туловище вперед и медленно встал на ноги. Лицо его побагровело. Кто-то захлопал. Он медленно повернулся, посмотрел в небо и попытался сделать вид, будто он радуется прекрасной погоде. Потом на негнущихся ногах пошел к автобусу, где стояли другие ученики. Он был самым маленьким мальчиком в классе, но у него был самый большой рюкзак.
— Бинокль взял? — спросил Сигмунд.
Маркус кивнул.
— Если вечером будет хорошая погода, я покажу тебе созвездие Возницы, — сказал Сигмунд. — Что у тебя в рюкзаке?
— Только самое необходимое.
— Ты что, решил поселиться в горах, Макакус?
К ним подошел Райдар.
— А что у тебя в рюкзаке, Райдар? Только зубная щетка и презервативы?
Райдар не нашелся что ответить, презрительно фыркнул, отошел в сторону и приобнял Эллен Кристину.
— Он думает, он крутой, но на самом деле труслив, как заяц, — прошептал Сигмунд.
— Да, похоже на то, — прошептал в ответ Маркус и дал Сигмунду помочь снять рюкзак. Сигмунд не был папой, да и вообще могло же ему быть все равно.
Они вошли в автобус, и Маркус заметил, что Муна прихватила гитару. Значит, будет общая песня, и получается, что ты будешь делать то, чего совершенно не желаешь, впрочем, так в жизни обстоит с большинством дел.
Маркус и Сигмунд нашли свободные места в середине автобуса.
«Четыре часа насильственной общей песни, — подумал Маркус — В окружении врагов».
В поход отправились два учителя — Виктор Скуг и Карианна Петерсен. Карианна была самой популярной учительницей в школе. Ей еще не исполнилось тридцати, и она чемпионка округа по спортивному ориентированию. Кроме того, она знала массу песен. Скугу было за сорок. Он играл на пианино и пел в хоре. Похоже, выходные будут долгими.
Муна сидела впереди. Они проехали ровно восемь минут, и тут она открыла чехол с гитарой.
— Вот наш шофер, — пропела она, — вот наш шофер.
Он весел, ловок и хитер.
А если вдруг он не хитер,
Какой же он тогда шофер?
Вот наш шофер, вот наш шофер.
Он весел, ловок и хитер.
— Когда в поход ведут ребят, — начала Карианна Петерсен, сидевшая рядом с Муной, —
Они нисколько не грустят,
А если вдруг и загрустят,
Тем только хуже для ребят.
— Подхватывайте, ребята!
И ребята подхватили:
— Когда в поход ведут ребят,
Они нисколько не грустят.
— Твоя очередь, Эллен Кристина, — весело крикнула она.
— В погожий день, в погожий день, — начала Эллен Кристина.
И так пошло дальше по автобусу. Один за другим одноклассники начинали стишок, который заканчивался общей песней. Спели про погожий день, про одного спортсмена, про праздники, фотографа, принца, скаута и многое другое. Кто-то рифмовал, кто-то только пытался, но все сочиняли свой маленький стишок. В какой-то момент Маркус заподозрил, что они тайно репетировали. Скоро очередь должна была дойти до него. Он судорожно искал нечто, о чем можно спеть, но его мозг был словно черная дыра. Он с сомнением посмотрел на Сигмунда, который пел:
— Вот вам микрон, вот вам микрон,
И в сите не застрянет он.
А если вдруг застрянет он,
Какой же он тогда микрон?
Вот вам микрон, вот вам микрон.
И в сите не застрянет он.
Маркус закрыл глаза и уронил голову на грудь, пытаясь издать храп. Сигмунд толкнул его в бок:
— Твоя очередь, Маркус.
Маркус захрапел громче, но не помогло. Сигмунд вцепился ему в руку. Он был лучшим другом, но даже он не мог всего понять.
— Давай, Маркус! — крикнула Карианна Петерсен.
Она крикнула из лучших побуждений, потому как была простодушной и верила, что общая песня укрепит дружбу в классе и никто не будет чувствовать себя ненужным. В ее жизни все было слишком хорошо, чтобы она могла понять, что стеснительные могут стать еще стеснительнее, а одинокие еще более одинокими.
— С автографом… — тихо пропел Маркус сиплым голосом, — с автографом.
Потом он в ужасе замолчал. Ни одно слово на свете не рифмовалось с автографом. Он закрыл глаза.
— Замечательно, Маркус, — крикнула Карианна Петерсен в поддержку.
Особенно его это не поддержало.
— С автографом, — пробормотал он сипло.
— Отлично! — крикнула Карианна Петерсен. — С автографом!
Маркус чувствовал, что теряет сознание.
— С автографом, — прошептал он.
Наконец Карианна Петерсен поняла, что ему нужна помощь.
— С автографом, — пропела она, — с автографом…
Но и она не могла найти рифму к автографу.
— Как хорошо с автографом! А если без…
Она ободряюще посмотрела на Маркуса. Он уперся головой в сиденье перед собой и замер.
— Без автографа, — пропел Сигмунд, — то, значит, без автографа.
— С автографом, — нестройно подхватил хор.