В доли секунды я поняла, что это просто ребенок, девочка. Отвела в сторону револьвер.
— Тетенька! Тетенька! — закричала девочка, обращаясь ко мне, — скажите, пожалуйста, где Роза Аркадьевна. Она тут живет. Я к ней приходила.
Приглядевшись, я воскликнула:
— Юля, это ты, что ли!
Одежда ребенка была испачкана, на физиономии грязные разводы, но лицо то же самое, с фотографии.
— Вы меня знаете? — удивленно спросила девочка и вскрикнула, когда я втянула ее внутрь, закрыв следом дверь на все замки. Возможно, это какой-то трюк со стороны бандитов. Ребенок, как приманка.
— Роза Аркадьевна сейчас в больнице. Она немножко приболела, — ласковым голосом обратилась я к испуганной девочке. — А ты, Юля, как здесь оказалась?
Олег Николаевич уставился на нас обеих, совершенно ничего не понимая.
— Я пришла к Розе Аркадьевне попросить, чтобы она взяла меня к себе, — призналась Юля. — Меня хотели увезти, но я убежала. Пришла сюда, а дяденька, — девочка глазами указала на Бурсова, — сказал, что Розы Аркадьевны нет.
Я посмотрела на Олега Николаевича, и тот раздраженно подтвердил:
— Да, она приходила. Это было в тот день, когда Розу украли. Я и дверь-то не открывал, сказал, что нет, и все.
— Ты что же, с тех пор на улице?! — поразилась я.
— Ага, — кивнула девочка. — Я сначала ждала Розу Аркадьевну тут, во дворе, но она все не приходила и не приходила. Захотелось есть, и я пошла на рынок. Потом вернулась сюда, а ее снова нет. Потом милиционер увидел меня и стал спрашивать, где мои родители. Я убежала от него. Пряталась в подвале…
— Знаешь, Юля, тебе в первую очередь надо умыться, — сказала я мягко, — а то ты грязная, как поросенок. Потом поедим. Ведь хочешь есть?
— Хочу, — опустив глаза, едва слышно сказала Юля.
Я проводила девочку в ванную комнату и велела раздеваться, а сама пошла вместе с Олегом Николаевичем поискать ей одежду после душа.
— Что нам с ней делать? — спросил он у меня, нервничая. — Может, позвонить Розе в больницу и рассказать все?
— Вы хотите, чтобы ваша жена, не долечившись, сбежала из больницы? — поинтересовалась я. — Не надо ее нервировать. В детдом девчонку тоже лучше не возвращать. Роза вам этого не простит. Пусть Юля пока, до возвращения Розы Аркадьевны, живет здесь.
— Но кто ею будет заниматься? Мне же на работу, — спросил задумчиво Бурсов.
— Она прожила неделю в подвале, выживет и в вашей квартире как-нибудь, — жестко сказала я.
— В наше отсутствие можно соседку попросить за ней приглядывать, — пробормотал Олег Николаевич, обдумывая новые перспективы. — Я ей заплачу, она не откажется.
— Вот и отлично. — Я выбрала из груды белья коротенький халатик Розы. — Это подойдет.
— А вдруг у нее вши? — понизив голос, спросил Бурсов.
— Значит, будем выводить, — отрезала я.
Когда я заглянула в ванную комнату, Юля уже вовсю полоскалась в благоухающей дорогими ароматами пене. Полочка, где стояли косметические средства, была практически пуста. Пустые флаконы валялись на полу.
— Посмотрите, какую пену я сделала, так по телевизору показывали, — засмеялась радостно девочка и втянула носом воздух. — У как пахнет! Чувствуешь?
— Угу, чувствую, — отозвалась я, понимая, что стала свидетелем самого дорогого купания ребенка. — Тебе спинку потереть?
Девочка утвердительно кивнула, и я, убрав с пола пустые флаконы, взялась за мочалку.
— Ой! Ой! Ты сдираешь мне кожу до мяса! — завопила Юлька после первых попыток помыть ей спину. Я убрала мочалку. Девчонка крутнулась в ванне и облила меня с ног до головы. Заметив мою мокрую физиономию, она с искренним раскаянием на лице извинилась.
— Ничего, не сахарная, — буркнула я.
— Потрите, только не так сильно, — попросила Юля.
Но второй опыт не удался, так же как и первый.
— Слишком слабо! Так ничего не отмоется, — заявила девочка. — Вся грязь останется. Ты не умеешь.
— Умная, да? — с сарказмом спросила я. — И как тебя в детдоме при первой помывке не утопили? Кто тебе там спину трет?
— Никто, я сама, — девочка взяла у меня из рук мочалку и показала, как это делается. Из ванной комнаты мы обе вышли помытыми. Юля по своей воле, а я — ее стараниями. За чаем Бурсов обратил внимание на странный аромат, витающий в кухне.
— Чем это пахнет, запах какой-то знакомый, — пробормотал он, принюхиваясь. — Откуда?
Я благоразумно промолчала, а Юля принялась рассказывать о своих скитаниях, как попрошайничала на базаре, как потом к ней пристали другие беспризорники, требуя свою долю. Ей чудом удалось вырваться из их лап. Потом ее хотела украсть какая-то тетенька, подманивала конфетой, но она и от нее ушла. В соседнем дворе она пролезла в погреба и несколько дней питалась преимущественно яблоками.
— Живот до сих пор болит, — призналась Юлька и попросила еще один бутерброд.
Закончив с чаем, Олег Николаевич зачем-то заглянул в ванную и после непродолжительного нахождения там заорал так, будто обнаружил у себя второй нос.
— С ним такое бывает, — успокоила я испугавшуюся Юлю и пошла проверить, что стряслось, оставив девочку один на один со здоровенным бутербродом.
Олег Николаевич с потрясенным видом продемонстрировал мне пустой флакон из-под духов:
— Они стоят сумасшедших денег! Роза просто обезумеет, когда узнает.
— Спокойно, Роза выпишется из больницы дня через два, а вы за это время купите ей новые, — сказала я.
— Да таких здесь не купишь, это я, когда в командировку в Германию ездил, купил, — вздохнул он со скорбным видом. — Роза точно сойдет с ума.
Олегу Николаевичу позвонили из больницы и сообщили, чтобы он немедленно приехал и забрал собаку из палаты жены. Как Роза Аркадьевна ни прятала Цезаря, его все равно обнаружили. Персонал больницы не пошел ни на какие уговоры. Даже предложенная взятка не повлияла на ход дела.
— У нас тут экстренная хирургия, а не псарня! — строго рявкнул на Бурсова врач. Пришлось ехать в больницу за собачонкой.
Отношения у Юли с Цезарем сразу сложились непростые. Если с моим присутствием терьер как-то смирился, то девочку он воспринял как конкурента. Мы с Олегом Николаевичем были свидетелями нескольких яростных атак Цезаря на Юльку, закончившихся плачевно для собаки. Девчонка же ничуть не испугалась. Схватив с дивана подушку, она погналась с воинственным кличем за улепетывающей собакой. Олегу Николаевичу пришлось встать на защиту пса. Цезарь понял, что столкнулся с чудовищем, ранее неизвестным, и решил изменить тактику. Он нападал, если только девочка смотрела в другую сторону или ложилась спать. Но и это не сработало. Юля приняла его маневр за игру. Стала притворяться и нападать сама. Не остановили ее и несколько укусов терьера. Юля сама начала охотиться на Цезаря. Тот прятался и боялся подать голос.