Сабина обернулась посмотреть на него, но увидела только зубы и отшатнулась. Зубы тем временем не отставали. Они втиснулись вместе с ней в лифт и отобрали у нее ключи от квартиры. Внутрь она их, впрочем, не пустила, оттолкнув от себя обеими руками.
Самое обидное, что выключателей она не нашла, хотя искала долго и тщательно. Поэтому прямо в сапогах и плаще отправилась к себе в комнату, хватаясь руками за стены. В темноте найти ее оказалось непросто, но она справилась. Легла на кровать, подползла к тумбочке и хлопнула ладонью по ночнику. Жиденький свет разлился по помещению. Сабина попыталась слезть с кровати и напоролась на чемодан.
— Одежда, которая мне мала! — вслух сказала она. — Я выпила и нарушила диету. Мне нужно срочно прочистить желудок.
Тут ей в голову пришла благословенная мысль, что если она все равно будет чистить желудок, то почему бы ей перед этим не поесть как следует?
— Это же рецепт настоящей балерины! — напомнила она сама себе. — А балерины плохого не посоветуют.
Ей стоило больших трудов добраться до кухни и уцепиться за холодильник. Сабина очень обрадовалась, что внутри холодильника горит свет, потому что все выключатели в квартире исчезли окончательно и бесповоротно. На полках обнаружилось очень много вкусной еды. Она рвала зубами пакеты и пробовала все подряд: сосиски, сыр, творог, копченую рыбу, вареную картошку, помидоры, крабовые палочки…
Через некоторое время организм дал знать, что резервуар заполнен до предела. Пора было приступать к опорожнению.
— Первая часть совета балерины нравилась мне больше, — призналась Сабина сама себе.
Ей страшно не хотелось портить такой прекрасный вечер. Она улизнула от убийц, она в безопасности, она сыта… Что еще нужно для счастья?
Противный чертик у нее внутри вертелся и беспокоился, не позволяя ей сесть, прислониться щекой к стене и забыться благословенным сном. На автопилоте добравшись до туалета, она нащупала унитаз, кряхтя, встала на колени и с большой неохотой засунула два пальца в рот.
Ничего не произошло. Организм не желал отдавать награбленное. Она попробовала еще раз и для пущего эффекта даже сказала: «Бэ-э-э!». Ноль эмоций.
Стеная, Сабина поднялась на ноги и свесила голову вниз, решив, что в такой позе дело пойдет лучше. Однако ошиблась. Дело не шло. Истосковавшийся по работе желудок быстро и жадно переваривал пищу. Выдрать из него хоть что-нибудь не представлялось возможным.
Тогда Сабина стала совать в рот не два, а четыре пальца, попала себе в глаз и долго ругалась нецензурными словами.
Еще некоторое время она кружила вокруг унитаза, повторяя на все лады проклятое «Бэ-э-э!» и дергая себя пальцами за язык. До тех пор, пока кто-то не включил в туалете свет. Она зажмурилась, потом заморгала. Ей показалось, что она узнает лицо, которое оказалось прямо перед ее носом.
— О, босс! — воскликнула она совершенно в духе Романа Валерьяновича. — А я тут к вам в уборную заехала, чтобы вырвать. Вы не против?
* * *
Жанна Пальваль держала Тверитинова под руку. По ее губам, покрытым коралловой помадой, то и дело проскальзывала улыбка, которая казалась ему чертовски опасной. Змея, протаскивающая свое пульсирующее тело по влажной траве. Коралловая кобра.
— Послушай, Серж, ты так напряжен, что я начинаю нервничать. — Она называла его на французский манер, потому что отвыкла от русских имен.
Старые добрые нафталиновые имена, вытащенные из шкафа. Она встряхивала их, словно залежавшиеся меха, когда встречала прежних знакомых. Ее старикашку тоже зовут Серж. Не слишком приятная аналогия. Сама Жанна, возможно, находит в ней нечто пикантное.
— Неужели мы и правда едем к тебе? — мечтательно пропела Жанна. В некоторые фразы она вплетала мелодию, если они казались ей важными. — Как часто я вспоминала эти наши с тобой посиделки! Торшер, рюмка ликера, толстый плед, которым мы укутывались…
Ликер пила только она, Тверитинов никогда не любил сладкого. В плед тоже заворачивалась она, потому что ему постоянно было жарко. Ему и сейчас было жарко. Хотя сегодня именно Жанна вела партию, а он стоял на сцене, как идиот, и понимал, что у него не будет передышки, времени для раздумья. Никакого антракта. Сразу финал.
Однако Жанна не давала ему уходить в себя. Она, как никто, умела вовлечь статиста в действие, происходившее на сцене. Она подсказывала ему слова. Она поощряла его так, что постепенно внутри у него разгорелся тяжелый огонь, с которым вряд ли можно было справиться в одиночку.
— Ты по-прежнему держишь чай в жестянке со слонами? — смеясь, спросила Жанна, когда он подал ей руку, помогая выйти из машины.
Рука все еще была в перчатке, и прикосновение перчатки к голой ладони оказалось страшно возбуждающим. Она не собиралась пить чай, и они оба отлично об этом знали. Может быть, шампанское… Потом…
Они прошли мимо консьержа, который почему-то страшно напрягся. Хотел что-то сказать и даже привстал со своего места, но Тверитинов осадил его одним взглядом. Жанна первой вошла в лифт и, как только створки его сомкнулись, обняла своего спутника руками за шею и приникла к нему пылающим ртом. Поцелуй получился длиной в семь этажей.
К тому моменту, когда они оказались наверху, огонь разгорелся с такой силой, что треск сучьев мог услышать кто угодно. Впрочем, на лестничной площадке никого не было, и они принялись самозабвенно целоваться, медленно продвигаясь к двери. Его руки пустились путешествовать по ее одежде, отыскивая застежки и беззастенчиво расправляясь с ними. Ее пальцы распутали узел галстука и потянули рубашку из-под брючного ремня. Потом забрались под нее и отправились путешествовать по его спине.
Тверитинов на секунду отстранился, чтобы отпереть замки, и они ввалились в темную прихожую, продолжая действовать на ощупь и попадая губами, куда придется. Страсть ослепила и оглушила Сергея, поэтому он не сразу понял, что в квартире кто-то есть.
Странные звуки задели его сознание, только когда он почувствовал, что Жанна напряглась и застыла.
— Что? — шепотом спросил он.
— Прислушайся, — тоже шепотом предложила она. — Ты ничего не слышишь?
Тверитинов замер. Откуда-то из глубины квартиры доносилась странная возня и невнятное бормотание. Он мог бы поклясться, что различает в этом бормотании неприличные слова. Потом повисла трагическая пауза, и кто-то громко сказал: «Бэ-э-э!» Стукнула крышка унитаза.
— По-моему, кого-то рвет, — удивленно заметила Жанна.
Она безошибочно отыскала на стене выключатель и зажгла свет. Он озарил прихожую и коридор. В самом начале коридора на полулежала обгрызенная крабовая палочка. Тут же валялась бумажка, в которую она была завернута. Тоже обгрызенная.
— Ты завел собаку? — удивленно спросила Жанна.