— Где богатые селения? Где сады? Где пресловутая страна, коей некогда правил богач Крез?
Другие вторили им:
— Хитрые греки нас обманули. Они сплавили нас на этот голодный берег, чтобы мы тут подохли. Греки испугались за свой город, что мы разграбим его. И переправили сюда…
Эти крикуны были весьма прозорливы. Голод становился все ощутимее. А греки и не думали подвозить крестоносцам хлеб.
Обозленные крестьяне все роптали, оглядывая с холмов пустынную местность:
— Где войска турок, которые мы хотим победить? Почему они не приходят? Пусть придут, и мы разобьем их. Мы им покажем, на чьей стороне сила и правда!..
Но дни проходили за днями, а турки все не показывались.
Крестьяне начинали догадываться:
— Турки, действительно, хитры. Они рассчитывают, что нас сразит голод. А им даже не придется рисковать своей головой.
Петр Отшельник много молился. Рыцарь Вальтер ходил мрачный. Многие из крестьян пытались с берега ловить рыбу. Но улов был мизерный, ибо никто не имел подходящих снастей. Некоторые из крестьян, доведенные голодом до безумия, пытались камнями подбивать чаек. Кое-кому и удавалось сшибить птицу, ранить ее. Тогда чайке отрывали голову и тут же на месте сырой съедали, боясь, что другие голодные отнимут эту добычу.
Можно было подумать, что тучи саранчи прошли над этим проклятым берегом — голодные крестьяне выщипали всю траву, с редких кустарников содрали кору, оборвали молодые ветки…
В разные стороны разослали отряды разведчиков. Однако не все отряды вернулись. Кто вернулся, рассказывали, что видели бедные селения с убогими лачугами; жители — в большинстве своем греки — разбегаются при виде крестоносцев. У этих греков почти нечего взять. Образ жизни они ведут полудикий и скорбят о прежних временах.
Один из отрядов принес добрые вести:
— Если отправиться на юго-восток — обойти залив, — можно спасти положение. Местные жители говорят, там есть богатые селения. Там же стоит и известный город Никея, в котором, конечно же, найдется, чем поживиться. Неужели целый город, большой город, не накормит нас?
Известия о богатом городе Никее воодушевили воинство. И, в считанные минуты оставив лагерь, крестоносцы отправились на юго-восток.
Кто-то из наемников говорил, что Никея — в нескольких днях пути. Но дорога не очень пугала крестьян. И хотя они ослабли от голода, все же надеялись дойти до Никеи без потерь. Дух их поддерживала мысль о том, что мукам скоро придет конец.
Это была трудная дорога. Хотя и стояла осень, солнце палило нещадно. Горячие ветры обжигали лицо. Пыль и песок набивались в глаза. У многих от жажды и голода мутилось сознание; ослабшие люди садились прямо на дороге и грезили, и бредили, и плакали, и смеялись; они бы, конечно, тут и погибли, если б другие не подхватывали их и не помогали подняться.
Взбираясь на очередной холм, с надеждой смотрели вперед. Где же этот город Никея?..
Глеб, Волк и Щелкун оказались покрепче многих. Выносливости их можно было подивиться. Хотя, дети земель северных, они были непривычны к жаре. А Васил едва передвигал ноги. Он шел, поддерживаемый побратимами, и проклинал тот день, когда решился покинуть родные места и отправиться в этот поход.
Лошадей, изнуренных бескормицей и зноем, берегли, вели в поводу. Бросали на дороге повозки.
Раза два или три видели, как мелькнули вдали какие-то всадники. Рассмотреть их не удалась — те были слишком далеко и слишком быстро скрылись.
Уныние царило в рядах крестоносцев, и, чтобы поднять их дух, Петр Отшельник то и дело затягивал гимны. Голос у него был жесткий, громкий. Далеко слышалось пение монаха:
Приидите, поклонимся, верные,
Человеков Спасителю кроткому,
Сыну Божию благоутробному,
Властодержцу, терпеньем обильному, —
Кого силы величат небесные,
Кого хоры поют бестелесные,
Языками своими огнистыми,
Голосами своими немолчными
Трисвятое гласят песнословие
И победное молвят хваление:
Восславляют Отца безначального,
Сына, купно со Духом совечного,
Нераздельных всецело по сущности,
В ипостасях троимых таинственно,
Пребожественной Силы величие,
Совокупно всей тварию славимо.
Богородица, Дева Пречистая,
Не отвергни, Честная, рабов Твоих,
Что житейской несомы пучиною
И валами разимы мятежными!
Горних сил без сравненья славнейшая,
Голубица, от Духа позлащенная,
Ты апостолов честь и хваление,
Ты страдальцев о Господе рвение,
Ты всецелой земли упование… [1]
Крестоносцы поднимали головы. Тверже становился их шаг. Подбадривали друг друга:
— Какая малость! Пройти эту землю… За нас не так страдал Христос!
— Святые слова! Отнимем у неверных Гроб Господень!..
— Так хочет Бог!
— Смерть неверным! Смерть иудеям!..
Рыцарь Вальтер, словно кельтский друид, глядел куда-то в незримое и хриплым взволнованным голосом восклицал:
— Я вижу потоки крови…
Петр Отшельник, видя, какое могучее действие оказывает пение его, входил в некое упоение; глаза монаха обрели фанатический блеск; голос звучал еще громче:
О, прекрасная башня Давидова,
Град, двунадесять врат отверзающий,
Благовоний духовных хранилище,
Людям Божьим стена и прибежище,
Я неложное им утверждение,
И для праведных душ охранение,
Я безгрешным телам освящение!
Почитаем Тебя, Благодатная,
Славословим Тобою Рожденного,
Слезно молим и просим о милости
В предстоящее время возмездия.
Боже, Боже, в тот день не отринь меня,
Изыми из огня неугасного,
Не предай Сатане на ругание,
Не соделай бесовским игралищем!
Ибо паче иных, окаяннейший,
Я изжил свою жизнь в беззакониях.