– Я не хочу причинять тебе вреда, – сказал я. – Не бойся. Я уйду.
На лбу Наставника выступил пот. Губы шелохнулись:
– Тень…
– Я пришел с Земли, – сказал я. – Успокойся…
– Тень… – В его взгляде были лишь ненависть и ужас. – Я… я…
Он начал заваливаться на спину.
– Куалькуа! – завопил я, кидаясь к Перу.
Не я. Не я. Слабые сосуды. Мозговое кровоизлияние.
Я подхватил тело Наставника. Он смотрел на меня с бессильной тоской.
– Не умирай! – закричал я. – Не надо! Живите, я не хочу вам зла!
Глаза Наставника закрылись.
Это не я.
Наставник Ника Римера умирал на моих руках.
Я смотрел в закатывающиеся глаза. Пера убил страх. Страх перед неведомой мне силой, перед Тенью, обратившей геометров в бегство. Он умирал, страдая не от собственной смерти – от сознания того, что регрессор Тени, в обличье Ника Римера, останется жить на Родине. Так что в какой-то мере я убил его. Не менее надежно, чем вонзив в сердце нож.
– Я не хочу вам зла! – закричал я. – Не хочу!
Как похожи взгляды мертвых! Глаза Наставника Пера стали такими же пустыми и спокойными, как у извращенца Клея, убитого Гибким Другом.
– Не хотел… – повторил я, опуская тело Наставника на пол. – Я не хотел…
Он прекратил мыслить.
Я отошел к окну. Трудно было оторвать взгляд от мертвого тела, и все же я посмотрел на холодную тундру. Падал снег, заказанный Наставником Пером. Прикрывал мои следы. Наверное, Матушка уже поднялась над горизонтом. Но здесь по-прежнему длилась ночь. Слишком плотно нависли свинцовые тучи, возникшие невесть откуда. Урок плохой погоды, Наставник Пер?
Когда-то, давным-давно, на планете Земля, я сидел в кафе со своей девчонкой. А за соседним столиком пьяная женщина все повторяла и повторяла кавалеру: «Цветов жене купишь… цветов… Цветы – они все покроют. Даже могилу».
Нет, снег лучше цветов.
Вот он действительно все покроет.
– Поклянись… поклянись, что ты не будешь… есть, – сказал я.
Что такое клятва? И что такое питание? Мне нужны образцы его клеток.
– Ты возьмешь лишь образцы, – сказал я.
Хорошо.
Тонкая белая нить выплеснулась из моей руки. Лизнула тело Наставника по лицу и втянулась обратно.
Несложно.
– Валяй, куалькуа.
В санитарном блоке Наставника зеркало занимало всю стену. Я стоял над телом Пера и смотрел в свое отражение. Молодой парень, обнаженный, с холодными серыми глазами.
Я не смогу снять боль полностью.
– Валяй.
Меня словно в кипяток окунули. Кожа покраснела, отчетливо выделился каждый волосок. По телу пошли мелкие судороги.
Я терпел.
Рвануло вверх. Приподняло. Вытянуло. Что там мелкие шалости куалькуа с когтями, вырастающими из пальцев! Я упал на колени, тело обмякло и опустилось на труп Наставника.
Боль…
Лицо разминали изнутри. Глаза вылезали из орбит. Плечи съеживались. Ноги искривлялись.
Это не навсегда…
Я уткнулся в вязкие, негнущиеся колени Наставника Пера. Блудный сын, вернувшийся к доброму отцу. Я раскаялся, отец. Я согласен до конца дней своих пасти тучные стада. Лишь пожалей меня, коснись ласковой рукой и прирежь поскорее откормленного тельца. Благослови меня мертвой рукой, Наставник…
…Голова кружилась. Тело стало чужим. Сухим, неловким, старческим. Поднявшись, я посмотрел на себя глазами Наставника Пера.
Теперь я полноправный, хоть и оплошавший, член общества геометров.
Наставник Пер.
Неужели мне так и суждено менять обличья, переходить из тела в тело? Становиться врагом, чтобы понять его? Убить – понять – притвориться?
Разве этого я хотел?
Безумие стартов на древних «Протонах», сладость джампов, дозволенная экзотика чужих миров и радость возвращения – вот что было моим миром. Гнусным, безумным, лишенным надежды, но моим.
Кто я, чтобы решать судьбы миров? Я и над своей судьбой никогда не был властен!
Но так уж сложилось. Так легли карты, сданные тысячи лет назад – землянами, Сильными, геометрами. В конце старой истории, в начале новой – всегда стоит кто-то, чья роль – принять ответственность. Решить. За всех.
Без права на оправдание. Без надежды на снисхождение. Любой поступок станет ошибкой, когда на весах – жизнь и смерть цивилизаций. Я должен вернуться домой. Рассказать, что это такое – геометры. И в обличье Наставника Пера я смогу это сделать. Пройти транспортными кабинами, взять корабль, привести его в ту точку космоса, где ждет флот алари.
Война. Конклав против геометров и их Друзей.
А можно пойти в Мировой Совет. Рассказать о Конклаве, о планете Земля, изнывающей под игом Чужих.
Война. Конклав против Земли и геометров…
Я не хочу принимать решений. Пока есть хоть тень надежды… Тень…
Третья сила.
То, что устрашило геометров.
Может быть, в этом мире еще есть спасение? Путь, не признающий холодную логику Сильных и злое добро геометров?
…Я вышел из санитарного блока. Отчаянно, словно вновь прыгая в темный колодец, опустил руку на терминал.
– Распорядок моих дел на сегодня!
Пробуждение – через семнадцать минут…
Я расхохотался от туповатой исполнительности управляющей системы. Она не контролировала сознание. Она опознавала людей по отпечаткам пальцев или по генной структуре. Но в святая святых, в собственные мозги, геометры машины не допускали.
Знакомство с подопечными. Занятия. Сорок минут назад было принято решение о проведении урока плохой погоды. Дальнейший план работы отсутствует.
– Будут вам уроки, – пообещал я. Даже голос стал чужим. Суховатым, подрагивающим, скучным голосом Наставника Пера.
Управляющая система молчала.
– Как я могу избавиться от большого количества органических отходов?
В санитарном блоке имеется люк мусоропровода.
Я извлек руку из терминала. Неприятный итог, Наставник Пер?
Ничего. Я тоже не знаю, на какой свалке кончу свой путь…
Но я не мог этого сделать.
Никак.
– Я могу покинуть здание? – спросил я, вновь активируя систему.
Аварийные выходы находятся на первом этаже.
Я посмотрел на экран, по-прежнему демонстрирующий холл на первом этаже. Мальчик-дежурный еще спал.