- Штеффи, я не хочу, чтобы кто-то разбил тебе жизнь, - сказала она.

Почти то же самое сказал Свен. «Я не хочу причинить тебе вред, Стефания».

- Я могу о себе позаботиться.

Это прозвучало как вызов.

- Ну что ж...

Голос у Май был усталый. Она направилась обратно к подъезду. Штеффи побежала за ней.

- Май, - начала она, - не сердись на меня. Пожалуйста! Если б ты только знала...

«...какой он чудесный», - хотела сказать Штеффи. Но, увидев глаза Май, не смогла произнести ни слова.

О, если бы Май когда-нибудь почувствовала то, что она сама сейчас чувствует!

Глава 28

Штеффи хотелось чаще оставаться со Свеном наедине. И не потому, что ей не нравились его товарищи. С некоторыми из них она даже подружилась: с веселой и заботливой Лиллемур, с Моной, с худощавым поэтом Августом и стеснительным молодым писателем по имени Ларс, который уже издал свой первый сборник новелл.

Просто в компании Свен становился другим. Постоянно отстаивал свои взгляды, доказывал, что одарен и начитан не хуже остальных. Однажды вечером он обмолвился о «своем романе», который скоро будет готов.

Штеффи удивленно посмотрела на него. Никогда раньше Свен не упоминал о том, что пишет роман. Ей не хотелось спрашивать в присутствии всех, но, когда они вышли на улицу, она сказала:

- Не знала, что ты работаешь над романом.

- Он пока у меня в голове. Мне нужно время, чтобы его написать.

- Но ты ведь сейчас ничем не занят.

- Все не так просто.

- О чем роман?

- Я не могу об этом говорить. Должен сначала написать. Но, разумеется, ты будешь первым читателем.

Штеффи обрадовалась, однако ее задело, что он никогда не рассказывал ей об этом. Она бы поняла, если бы Свен вообще не желал говорить о романе, но ведь сейчас он сам о нем всем разболтал!

На кровати Штеффи лежало письмо. Конверт с американской маркой подписан от руки. Штеффи вскрыла его и достала тонкий лист бумаги.

«Плейнфилд, Нью-Джерси, 2 июля 1945

Милая Штеффи!

Наконец-то мне удалось узнать твой адрес в Швеции. Пока шла война, связаться с кем-нибудь в Европе было почти невозможно. Но теперь, надеюсь, мы сможем поддерживать контакт.

Я понимаю, ты сейчас уже большая, почти взрослая. Я помню тебя ребенком, а ты, возможно, меня не помнишь. А может, все-таки ты меня не забыла, и знаешь, что мне с дядей Артуром и Петером удалось покинуть Вену и перебраться в Америку еще в сороковом году.

Когда мы приехали, Петеру было девятнадцать, и его призвали в армию. Он погиб при высадке в Нормандии чуть больше года назад. Ты, конечно, понимаешь, как велико мое горе. Ты ведь и сама потеряла маму. Петер был нашим единственным ребенком.

О смерти Элизабет мы узнали через Всемирный еврейский конгресс. Мы просили найти твоего отца, но лишь узнали, что их с мамой депортировали в Терезиенштадт, а оттуда - вроде бы в Освенцим. Может, ты знаешь больше?

Теперь о деле. Штеффи, мы не теряем надежды, что Антон жив. Но столько людей погибло, и надо смотреть правде в глаза.

Ты - молодая девушка, а Нелли - еще совсем ребенок. Вы - дочери моего брата и единственные близкие мне люди. Я бы хотела, чтобы вы обе приехали к нам в Нью-Джерси. У нас уютный дом, у дяди Артура - свое дело, не такое крупное, как в Вене, но весьма перспективное. Если вы хотите учиться, мы в состоянии оплатить вашу учебу.

Штеффи, я понимаю, что не смогу заменить вам маму. Она была чудесной женщиной. Но мы - родственники, и я всегда любила вас, девочки.

Подумай над моим предложением и напиши мне как можно скорее.

Привет от дяди Артура.

С любовью,

твоя тетя Эмилия».

Почему это письмо пришло только теперь? Штеффи уже свыклась с мыслью, что отложит учебу на несколько лет. А как быть со Свеном?

Бросить его теперь невозможно! Но как отказаться от такого предложения и не жалеть об этом всю оставшуюся жизнь?

Штеффи рассказала обо всем Май. И Май, подруга, с которой Штеффи была неразлучна вот уже пять лет, сразу ответила:

- Конечно, надо ехать! Нельзя упускать такой шанс! Ты можешь там сразу начать учиться!

Разумеется, она права. Но Штеффи очень хотелось, чтобы Май уговаривала ее остаться. Шесть лет жизни в Швеции дали ей новый язык, новый мир. Ее детство осталось в Вене. Оно принадлежит прошлому. Настоящее здесь. А будущее? В Америке? Опять начинать жизнь с чистого листа? В новом мире, с новым языком?

Май. Тетя Марта. Дядя Эверт. Вера. Хедвиг Бьёрк. Сможет ли, захочет ли она с ними расстаться?

А Юдит? Но Юдит сама уедет. Как только ее сестра выздоровеет, они обе отправятся в Палестину.

Юдит решительная. Знает, чего хочет. Правда, ее ничто не держит в Швеции.

Если бы папа был жив, все было бы по-другому. Тогда бы, конечно, Штеффи поехала к нему, где бы он ни находился.

Нелли, безусловно, лучше уехать. Все равно тетя Альма и дядя Сигурд ее у себя не оставят. В Америке Нелли обретет новую семью, и тетя Эмилия будет ее любить и баловать.

А сама Штеффи? Она не знала, что и думать.

На работе Штеффи постаралась забыть о письме. Тщетно. Хотя письмо лежало в сумочке, запертой в раздевалке в шкафу, ей казалось, что она перечитывает его снова и снова. Она знала наизусть каждое слово, каждую фразу:

«...не теряем надежды, что Антон жив... единственные близкие мне люди ...если вы захотите учиться... я всегда любила вас, девочки...»

Прошло много дней, прежде чем Штеффи отважилась рассказать о письме Свену. Она боялась причинить ему боль. Как отреагировала бы она, если бы он вдруг сказал, что едет в Париж, потому что хочет теперь, когда открыли границы, писать свой роман во Франции - об этом они много раз мечтали с друзьями. Разве не подумала бы она тогда, что он предает их любовь?

Приближалась последняя неделя июля, скоро она поедет в отпуск на остров. Нужно поговорить со Свеном до отъезда.

Когда лучше это сделать? Сразу, как только она увидит его? Но они успевали так соскучиться друг без друга, что времени на слова не оставалось. После, в постели? Но это будет как удар в спину, в такие минуты они оба очень уязвимы.

Штеффи решила рассказать о письме во время прогулки по набережной. Свен молча выслушал ее. Штеффи не могла понять, что он думает.