А когда рассмотрел, кто лежал возле его ног, свет вновь померк у него в глазах. Неизвестно, какое время он пребывал в таком состоянии, скорее всего, подспудно не желая из него выходить. Видимо, подсознание мечтало проснуться от кошмарного сна, перенестись в иную реальность, лишь бы не видеть самое страшное, самое печальное.
Но жизнь безжалостна, даже в своём уродстве…
Сознание вновь вернулось к человеку, и он безумными глазами уставился на лицо своей любимой. Ягуша улыбалась, лёжа на боку, глаза её были раскрыты, но смотрели не на любимого, а в иной мир. Вернее – из иного мира, из которого уже не возвращаются. Охотничий костюм спереди казался чёрным от крови… Тогда как смертельные раны оказались на спине… Целых шесть арбалетных болтов. Шесть носителей смерти, оборвавших светлую, радостную, восторженно прекрасную жизнь.
Эль-Митолана Познающая пала… Пала, прикрывая собой и последними крохами магических сил своего любимого. И когда она умирала, на последнем вздохе поверила, что Кремон остался живой. Поверила и счастливо улыбнулась… в последний раз…
А Невменяемый всё сидел и не мог оторвать своего взгляда от любимой супруги. Слёзы заливали глаза, но веки их не смаргивали. Душа безмолвно вопила, разрываясь на мелкие капли от горечи, боли и беспредельной тоски. Сердце почти перестало биться, осознавая никчёмность своих потуг. Всё померкло перед осознанием самого страшного.
Она – ушла… Её – больше нет…
Больше никогда не прозвучит её смех. Не зазвучит её ласковый голос. Не удивится и не потеплеет взгляд. Не будет касаний её рук. Не повторится нежное касание её бархатной кожи на щеках. Не ударит горячим, пронизывающим чувством её искреннее объятие. И даже никогда не позовёт за собой…
Так зачем тогда жить?
Вздрагивая всем телом, мужчина понял, что до сих пор дышит. Что до сих пор страшно болит и дёргает рана в плече, откуда арбалетный болт вырвал кусок мяса. Но в сознании всё больше и больше разрастались огненные раны только одного вопроса:
«Зачем жить?»
И левая рука, словно имеющая свою волю, потянулась к кармашку на поясе. Достала напёрсток с ядом люйсан. Редкий яд в порошке уже готов был просыпаться в приоткрытый рот, достаточно лишь было сжать напёрсток с двух сторон.
– Остановись!.. – вдруг раздался еле слышимый шёпот.
И Невменяемый содрогнулся от мистического ужаса. Ему показалось, что это заговорил сентег, прикрывавший ему спину и сейчас лежащий с десятком арбалетных болтов в теле рядом с Ягушей.
Но это прошептал тот воин, который получил тяжелейшие раны ещё во время подъёма по стремнине. Он просто должен был умереть раньше всех от ужасной кровопотери, но случилось чудо: он до сих пор дышал и видел прекрасно, что вокруг происходило. Правда, своим выживанием после прохождения Барьера он несколько поколебал суть древней легенды, но зато успел удостовериться в иной истине.
– Она тебя любила больше жизни… – неслось шипение из еле приоткрываемого клюва. – Она сделала всё, чтобы выжил ты!.. Поэтому ты не имеешь права уходить следом за ней… Выбрось яд за борт… Протяни руку ко мне…
Оба распоряжения умирающего были выполнены беспрекословно. Напёрсток оказался отброшен в воду, а рука сама потянулась к приподнявшемуся навстречу крылу.
– Прими силу… она тебе нужней…
Эти слова оказались последними в судьбе мужественного воина, который, передав человеку примерно пятую часть силы – всё, что у него имелось, тут же умер. Оставалось поражаться, почему он не умер раньше, как умудрился сберечь в себе магическую энергию и сколько мужественного самопожертвования проявил в последние секунды своего бытия.
Но самое главное, он заставил Кремона не умирать. Заставил жить. Заставил осознать, что его смерть будет полностью бессмысленна. Особенно на фоне того, что сделала для него Ягуша. Особенно на фоне того, что сделали для него все пятеро воинов сопровождения и лоцман. После таких жертв энормианин просто обязан жить, чтобы сохранить память о своей любимой в веках. Обязан существовать, чтобы прославить имена героев, отдавших жизнь за его любовь. Точнее говоря: в попытках спасти эту любовь и обоих влюблённых.
И не их вина, что женщину спасти не удалось. Не заслуживают они забвения лишь по той причине, что мужчина не отыскал в себе силы подняться и пойти дальше по дороге жизни.
Так думал и оправдывал своё существование Кремон.
Так он размышлял, превращая переданную ему силу – в целительскую. Да и врождённая, а потом и приобретённая регенерация помогала. Плечо давно перестало кровоточить, а после направленного, осознанного лечения и от боли удалось абстрагироваться. Как ни странно, иных ран на теле не было, если не считать громадной шишки на темечке, довольно обожжённого паром лица и открытых участков рук да наплывающей время от времени слабости. Причём слабость эта сковывала физическое тело и умственные способности и чередовалась почему-то с периодами облегчения.
Вначале выживший герой приписал эту хилость к последствиям эмоциональной перегрузки. Поэтому долго продолжал сидеть камнем всё в той же позе. Закрыл глаза, чтобы не видеть Ягушу, и просто констатировал всё, что с ним происходит. Начни он опять горевать над любимой в те моменты, неизвестно, предотвратило бы смерть отсутствие напёрстка с люйсаном или нет. Скорей всего, что нет. Вот и пришлось вспоминать последние слова воина:
«Она сделала всё, чтобы ты остался жить. Поэтому – я выживу. Обязательно выживу, любимая! Клянусь тебе!» Чуть позже подобные мысли всё-таки сменились более мрачными: «Но как я смогу вернуться к людям? Или к другим разумным? Как я смогу существовать среди них, если каждый миг мне станет напоминанием об утраченном счастье?» Естественно, что и такие выводы последовали: «Нет! Не смогу я жить среди людей… И домой меня не тянет… Странно, даже детей видеть не желаю… Даже разговаривать с ними по нашим кровным связям – совершенно не хочется… Менсалония? Мишура сплошного сада… Спегото? Унылая скорбь, которую только углубляют любящие темень вьюдораши… Гиблые Топи? Осушенное болото с полуразумными пиявками и гигантскими ящерами… Царство Огов? Бедный край тружеников, которыми правят коварные и лживые ведьмы Галиремы…»
Про остальные государства и территории вообще вспоминать не хотелось.
Даже мать с отцом, брат, проживающие в Альтурских Горах, и пребывание в теле дракона вспоминались с полным безразличием, словно старые и ненужные вещи, заброшенные на чердак и присыпанные многовековой пылью.
Интерес к жизни – пропал. И если совершать самоубийство Невменяемый себе запретил и поклялся, что этого не сделает, то ограничить собственное общение с себе подобными он был в полном праве.
Но если интерес пропал, то боль и чувствительность тела – нет. Вроде нечто или кто-то приложились к макушке, но там и так имелась порядочная шишка! Так что ощущения оказались крайне неприятные. А открывшиеся резко глаза в первый момент не поняли, откуда взялась опасность. Мрачно, шумно… и кто-то продолжает настойчиво давить на раскалывающуюся от боли голову.