— Это, типа, меняет дело, правда? — Игрэм внимательнее пригляделся к мальцам.
— Посмотри-ка на тыльную сторону его левой ладони, — посоветовал я. — Видишь татуировку? Такой же знак накорябали вон на той колонне. Там, где нашли мертвого охранника. Нацарапали окровавленным ножом. У этого парня был нож. Должен валяться где-то здесь.
Плоскомордый нашел нож и принес нам.
Тут вожак начал выказывать некоторое напряжение. Он явно был в курсе событий и не слишком хотел оказываться в руках гвардейцев по делу, в котором фигурирует убийство. Тем более в качестве главного подозреваемого.
Готов поставить все до последнего ангела, что на заре биографии Дил Релвей имел какое-то отношение к убийству. Что-то такое, что перевернуло его понятия о правосудии. Подозреваемым в убийстве приходится в его ведомстве несладко. Даже простым мордоворотам, которые оказались настолько глупы, что дали себя поймать. То, что представлялось прежде неплохой мыслью, может обернуться для них очень и очень неприятной стороной.
Жестяные свистки продолжали прибывать.
— Я возьму у тебя этот нож, Тарп, — заявил Игрэм. — У нас новый заклинатель-следователь; он определит, не этим ли ножом убили охранника. Гаррет, у тебя можно взять напрокат один из твоих экипажей? А то некоторые из этих мелких ублюдков вряд ли в состоянии идти.
— Это не мои экипажи. Спроси у тех, кто на них приехал.
— Пусть живые волокут своих мертвецов, — процитировал Писание Плеймет. Потом подозвал покладистого возницу, не отказавшегося отвезти покалеченных юнцов в Аль-Хар. Не бесплатно, разумеется.
— Какая у тебя интересная жизнь, — заметила Тинни, глядя вслед удалявшимся служителям закона.
Я как раз собирался вернуться к делам.
— С тобой не соскучишься.
— Думаешь, это они убили тех двоих?
— Красавчика точно. Второго — вряд ли. Релвей, правда, все равно заставит их сознаться в том, что они делали и чего не делали. Вряд ли они смогут причинить кому-то зло.
— Тебя это не волнует?
— Меньше, чем волновало бы, если бы они сумели потоптать меня, как собирались.
— А ты думаешь, они попытались бы?
— Наверняка. Их было слишком много, и в этом возрасте у них напрочь отсутствует понятие, чего можно, а чего нельзя. Красавчика затоптали, прежде чем прикончить.
— Значит, конец работе, если так. Правда ведь?
— Отчасти. Жуки никуда не делись, а есть ведь еще призраки и загадочная музыка. Эти говнюки на такие штуки не способны.
— Вон идет твоя старшая жена.
— Заткнись, ехидина.
— Я вовсе не ехидная. Зато хороша собой.
Что правда, то правда.
Паленая приближалась медленно, то и дело нюхая воздух и тревожно оглядываясь по сторонам.
— С вами все в порядке?
— Они до меня дотронуться даже не успели. А все благодаря точному расчету времени. — Я махнул рукой в сторону Плоскомордого и Плеймета. Потом рассказал все как было. Так ее проще всего успокоить — дать понять, что она не останется без талона на льготное питание. — Что ты выяснила?
— Они вошли в дом в квартале от театра. Дошли вон до того угла и повернули налево. Дом с виду заброшенный. Только ведь мы знаем, что в Танфере нет заброшенных домов.
С недвижимостью в городе и впрямь сейчас напряженно.
Сказать, что в городе совсем нет ни одного пустующего дома, конечно, нельзя. Но он должен находиться в совсем уже запущенном состоянии, чтобы в нем не поселились бродяги.
— Такой же пугающий, как «Мир» в ночное время?
— Возможно.
— Ты чего-то недоговариваешь?
— Только того, что, мне кажется, эти два места связаны. Там пахнет так же, как здесь. Но сильнее.
— Ты не заходила внутрь?
— Разумеется, нет. Я не такая храбрая. И запах слишком сильный.
— Пахнет жуками?
— Да. И еще чем-то. Сильно и страшно.
— Дай-ка подумать…
Трое подростков. На окраине Нежного Лона. Но интересуют их не веселые дома, а пустующая развалина.
Если остальные двое вроде Кипа, это что-нибудь да значит.
В этом возрасте больше всего боишься показаться трусом в глазах друзей.
С другой стороны, если они как Кип, они все безбашенные гении. Которые даже не ведают что творят.
Кипу сейчас семнадцать или восемнадцать. И он до сих пор отчаянно нуждается в материнской помощи во всем, что касается презентабельности. Конечно, он умеет выдумывать потрясающие штуки вроде трехколесника или складных ножей, которые можно носить в кармане, но общаться с настоящими живыми людьми до сих пор не научился. Особенно с теми, которые все состоят из округлых выпуклостей.
— Я вспомнила, что это за запах, — заявила Пулар. — Так пахло в тот раз, когда мы имели дело с меняющими форму.
— Даже думать об этом не хочу. — Жуткое это было дело, потрясающее. Макс остался без жены и нескольких детей. Я познакомился с Паленой. Покойник в первый и последний раз выходил за пределы моего дома. И все мы узнали, как опасно иметь дело с меняющими форму. И как трудно их убить.
— Не сами монстры. А то, что их окружало. Такой солодовый запах… как на пивоварне. — Она немного приободрилась.
Тинни наблюдала за всем этим молча. То, что она не высказывала своего мнения, даже немного тревожило меня. У Тинни Тейт всегда есть свое мнение. Вне зависимости от того, знает ли она что-нибудь по сути вопроса или нет. Тейты все такие.
Макс производит хороший продукт и продает его по разумной цене. Какого черта мальчишкам делать его самим, когда гораздо проще купить готовый? И потом, в этом возрасте «работа» — почти бранное слово.
— Я не говорила, что они варили пиво, — возразила Паленая. — Я сказала, что пахло, как от сусла.
— Ну вот, снова…
— Могу я задать вопрос? — подала голос Тинни.
— Можешь, если отдаешь себе отчет в том, что я могу и не дать тебе честного ответа.
— За каким чертом ты тратишь время на этих безмозглых мальчишек, когда тебе поручено добиться того, чтобы «Мир» открылся вовремя, не вышел из бюджета — так, чтобы мы с Аликс и Бобби могли показать себя?
Я не смог удержать улыбки.
— О боги! — вскипела она. — Не смей даже и думать о том, о чем ты думаешь!
— Но любимая! — продолжал ухмыляться я. — Светоч моей жизни! Кто же тебе мешает подняться ко мне на второй этаж и показывать себя, сколько твоей душе угодно?
— Гаррет! — окликнул меня Плеймет. Его встревожила новая шайка подростков. Увы, этим не повезло: вокруг хватало жестяных свистков. Их отловили, не дав даже опомниться.