Должно быть, для Релвея правонарушением является даже нахождение на улице в количестве, большем трех.
— Так вы собираетесь предпринять что-нибудь или будете стоять и умничать? — не выдержала Паленая.
— Вот-вот, — поддакнула Тинни. — Сейчас ты скажешь еще что-нибудь про змеиный язык, куриные мозги или про то, как несправедливы все женщины.
Ох. Снова представление с сыночком бедной мамочки. Гаррет в качестве главного действующего лица, как сказал бы Томми Таккер. Даже чертовы лошади, запряженные в Плейметову повозку, вот-вот готовы были поглумиться надо мной.
Лошади вообще существа подлые. Просто некоторым из них лучше удается изображать святую невинность, чем другим.
— Так решайте, — настаивала Паленая. — Идем туда? Или что?
— Ладно, — выдохнул я. — Веди меня в этот проклятый дом.
Назвав дом «проклятым», я сильно смягчил характеристику.
Зданию, к которому привела меня Пулар, хватило бы одной весенней грозы, чтобы развалиться окончательно. Окна верхнего этажа зияли пустыми глазницами. Деревянные детали крыльца без остатка разобрали на дрова. Кирпичная кладка тоже начинала осыпаться. Дверное полотно во входном проеме отсутствовало.
Впрочем, несущий остов еще держался — пятнадцать футов в ширину вдоль улицы, три этажа высоты. Мечта бездомного бродяги. Однако запаха, сопутствующего импровизированному жилью, я не почувствовал. И грязных детишек под ногами тоже не копошилось ни одного.
— Колдовской заговор, — предположил Плоскомордый. Он последовал за нами без приглашения, а с ним и Тинни с Плейметом.
— Возможно, ты и прав. Лично я давно уже считаю, что в основе проблемы с жуками лежит колдовство.
— Запах чуете? — спросила Паленая.
— Нет. Я же всего-навсего человек, лапочка. — По каменным ступеням я поднялся ко входу. Камни под ногами шатались. Интересно, почему их не растащили? Да и кирпичи… Кирпичи стоят дорого.
Черту, переступить которую не отважился ни один мародер, было видно невооруженным глазом. По одну ее сторону валялись в изобилии кирпичные обломки, по другую не осталось ни одного.
Даже мелкие кирпичные осколки можно продать кирпичной фабрике. Там их измельчают и добавляют в качестве присадок в глину для новых кирпичей.
Я шагнул за черту.
— На вид здесь никого нет, — заметил я и осторожно проверил половицы носком левого башмака. Доска скрипнула, но в труху не рассыпалась. Что ж, еще не все разграбили. По большей части. И жить в доме никто не жил, что могло бы объяснить сохранность пола.
— Колдовство, — буркнул я себе под нос. На случай, если до сих пор я об этом не догадался.
Из всех моих спутников только урожденная трусиха Пулар отважилась идти за мной в дом.
— Вот теперь что-то унюхал, — сообщил я ей. — Только никак не пивное сусло.
— Тут сразу несколько запахов. Суслом пахнет сильнее. Остальные незнакомые.
Что-то стукнуло внизу. Звук более всего напоминал падение тонкой деревянной рейки на каменный пол. Кто-то выругался: «Вот дурак!» А ведь мог бы: «Ох, блин, ушибся!» Взмахом руки я дал Паленой команду отойти назад и сам отступил обратно к моим спутникам.
— Зачем нам убегать? — шепотом спросила крысючка.
— Не знаю. Может, это меня невидимая граница тревожит. Почему мародеры не собрали обломки у крыльца?
— Но само крыльцо-то ободрали. И дверь. И дверную раму, и окна — все забрали.
Возможно, я что-то упустил.
— Я видела, как сюда входили трое мальчишек, — сказала Паленая. — Из них троих наибольшую опасность представляет Проуз. Верно?
До меня наконец дошло, куда она клонит.
— Мне и самому здесь страшновато.
— Здесь все не так просто, — вмешалась Тинни. — Всего несколько минут назад вы все только и бормотали, что о колдовстве.
— Вот вам и ответ, — объявил я. — Это какое-то заклятие, предназначенное для того, чтобы отпугивать людей. — Такие штуки запросто можно купить на каждом углу. Поставь амулет в место, которое тебе нужно защитить, и вытащи булавку-предохранитель. Подействует на любого, кто не приобрел себе защитного заклятия.
Некоторые вреднозадые чародеи берут это на заметку и сообщают тем, кто купил у них оберег, что вы купили у них защиту от оберега. Поэтому вы, зная об этом, сразу покупаете противоядие ко всем заклятиям. Во всяком случае, советую именно так и поступать.
— Вот ответ, — повторил я. — Нам нечего бояться, кроме самого страха. Я иду. Вновь ринемся, так сказать, в пролом.
— То-то у тебя ноги к земле приросли, — заметил Плеймет.
— Хочешь, посмотри сам. Прямо за дверью.
Из двери выглянул богомол. Тускло-зеленый, ростом в три фута. Он крутил головой, словно ослепленный уличным светом.
— Черт, — пророкотал Плоскомордый. — Да он пострашнее мамочки Торнады.
— Он крысу в руках держит, смотрите! — заметила Тинни.
Конечно, конечности у этой твари руками назвать нельзя, но во всем остальном она говорила правду. Не прекращая оглядываться, богомол откусил от крысы кусок.
— И что вы об этом думаете? — поинтересовался я.
— Что мне стоило с утра обуть башмаки потяжелее, — ответил Плоскомордый.
— Что ты зря тратил деньги на эту серу, — заявил более вдумчивый Плеймет. — Если эти чертовы жуки все равно лезут из другой дыры.
Паленая отказалась от членства в комитете пассивных сочувствующих и ринулась к насекомой твари. На бегу она извлекла откуда-то из-под одежды короткую дубовую дубинку вроде той, которую ношу с собой я сам. Одежды на ней больше, чем на ее брате, хоть одевается она не так ярко. Она предпочитает землистые цвета. В общем, ей есть под чем прятать эту штуку.
Такой устремленной я ее, пожалуй, еще не видел. Похоже, жуки-монстры ее не подавляли.
— Может, тебе лучше помочь ей? — заметила Тинни. — На всякий случай.
— Угу, — кивнул я и поспешил за крысючкой.
Вонь от сусла сделалась сильнее. На этот раз я уловил ее футов за тридцать от этой развалины.
До этого момента за нашими действиями наблюдали не более десятка зевак. Появление огромного богомола имело прямо-таки магический эффект. За какие-то пару десятков секунд маленькая кучка людей превратилась в толпу.
Паленая взмыла по шатким ступеням на крыльцо. Богомол не обращал на нее внимания до тех пор, пока она не замахнулась палицей, метя ему в голову.
Он метнулся вперед, из двери. Крысючка промахнулась. Жук сделал попытку взлететь, но крылья для такого дела оказались явно слабоваты и унесли его всего на несколько футов. Он приземлился неловко, врезавшись уродливой треугольной мордой в булыжную мостовую.