– Павел Ольшевский, – представил спутника Дервиш и с особой теплотой добавил: – Моя правая рука.
– Так я вроде тоже правая! – добродушно пробасил хозяин дома.
– Правая, правая, не сомневайтесь!
– Сколько же их у вас, милейший?
– По правде говоря, не считал, – засмеялся Дервиш.
– Александр Александрович, да вы у нас настоящий Шива! – воскликнул аптекарь, и Дмитрий, а вместе с ним и Павел отметили, что впервые слышат имя Дервиша, но, скорее всего, не настоящее.
– Шива, Шива! Ты кормить нас собираешься, Глеб? Или сладкими речами решил отделаться? Не выйдет, доставай свои разносолы!
За столом Дмитрий не утерпел и спросил:
– Как Владимир?
– С ним все нормально, – ответил Дервиш.
– А тот парень, что в «Погребке» нас прикрыл?
– Жив-здоров! С него как с гуся вода.
– Честно говоря, если бы не он…
– Все нормально, Дима, сам знаешь, такова наша профессия. С Захаром, правда, все обошлось, а если бы случилось худшее, помогли бы другие.
– Федорову никто не помог, – грустно сказал Ольшевский.
Дервиш помрачнел:
– И такое бывает, Павел. На войне как на войне. На мой взгляд, на войне даже легче. Там ты по крайней мере среди своих. Там ты – это ты. Герой, трус, подлец, всякое бывает… А здесь у нас чужие имена, и не только имена – мы взяли чужие жизни. Иногда мы делаем то, что противно твоему естеству. Но ведь выхода-то нет – ради Родины на все пойдешь. И похоронят нас под чужим именем, если не доведется вернуться. Ни мать, ни жена, если есть, ничего о нас не узнают, так и будут ждать до самого конца. От нашей работы зависят жизни миллионов людей, а порой и целых народов, но мы не ищем благодарности – работаем, и все. Потому что так надо, потому что по-другому нельзя.
Над столом повисла тишина. То, о чем говорил Дервиш, не было для них откровением. Все это сотни раз передумывалось, взвешивалось на невидимых весах, и никто из них ни разу не усомнился в правильности своего выбора. Даже Павел, который пришел в разведку совсем иным путем, отличным от пути того же Дмитрия, который жил в СССР.
– А знаете, друзья мои, – прокашлявшись, сказал Свидерский, – по-моему, разведка – это игра. Да-да, игра, увлекательная, затягивающая. Кто кого перехитрит, мы врага или враг – нас. В руках разведчика огромная власть…
– Власть, говоришь? – перебил его Дервиш. – Да, Глеб, власть – это сильное искушение. И мы действительно обладаем ею, ведь в наших руках информация. Но разве ради власти мы служим?
– Конечно нет! – горячо воскликнул Дмитрий. – Я так вообще не думаю о власти. Ради чего наши отцы пришли в революцию? Ради чего мы сейчас боремся с фашистами? Ответ один – чтобы завтра победил коммунизм! Чтобы не было на земле несправедливости, чтобы все были равны.
– Коммунизм – это, конечно, здорово. Но это всего лишь мечта, пока мечта, – мягко возразил Павел. – Люди живут простыми радостями, и каждый из нас, в том числе и вы, Дмитрий, надеется на маленькое, но свое земное счастье.
– Мелкобуржуазные заблуждения! Партия это давно осудила! – категорично отмел тот.
– Осудить может только Господь…
– Что-о?! Что ты сказал? Да за такие слова… – взвился Дмитрий.
– Я сказал то, что думаю, – ответил Павел, покрываясь пятнами.
Спор грозил перерасти в ссору, но его остановил Свидерский.
– Друзья, – сказал он. – Точнее не выразишь: нет ничего святее, чем узы товарищества. Не мои слова, но точнее не выразишь. И нет высшей чести, чем отдать жизнь за товарища своего!
– В самую точку попал, Глеб, – живо поддержал аптекаря Дервиш» и продолжил: – Мы потеряли Федорова, Бандура и Козлов в руках жандармов! Не исключено, такое может случиться с каждым из нас. Японцы и головорезы Дулепова идут по следу, и вчерашняя облава в «Погребке» лишнее тому подтверждение.
– Да, в случайность с трудом верится. Сначала провал Федорова, затем арест Бандуры с Козловым, а теперь и это, – сказал Павел.
– Все же я пришел к выводу, что в нашей среде завелся «крот», – заключил Дервиш.
Действительно, последние события красноречиво свидетельствовали о том, что контрразведка сумела внедрить в советскую резидентуру своего агента. И если предыдущие провалы можно было как-то объяснить – личной неосторожностью Федорова, например, то так называемая проверка документов, устроенная в «Погребке», расставила все точки над «i». О предстоящей встрече с курьером из России знал узко ограниченный круг людей. Один из них – предатель. Остальные теперь оказались перед жестким выбором – продолжить работу, рискуя собой, или залечь на дно. Окончательное решение оставалось за резидентом. Тяжкая ноша ответственности за жизни других давила ему на плечи, но все же после недолгой паузы он сказал:
– Кто этот мерзавец, мы пока не знаем, но работу прекращать не имеем права! Под Москвой каждый день гибнут тысячи людей, наших соотечественников, враг подобрался к самому сердцу России, поэтому наша информация нужна Центру как воздух. Нам надо во что бы то ни стало продержаться. Продержаться хотя бы месяц, какую цену ни пришлось бы заплатить. Мы с вами солдаты, а значит, должны исполнить свой долг до конца!
На эти горячо прозвучавшие слова каждый отреагировал по-своему. Свидерский нервно затеребил бороду, в его глазах, обращенных к дочери, разлилась боль; Павел нахмурился, Дмитрий, сам того не замечая, сжал кулаки, казалось, он уже сейчас рвется в бой.
В руках Аннушки жалобно тренькнули чашки, возвращая присутствующих под своды уютной гостиной. Свидерский вздрогнул и с любовью сказал:
– Подавай-ка нам чай, дочка.
– У меня все готово, – откликнулась она, – только самовар нужно принести.
Молодые люди одновременно вскочили, чтобы помочь ей. К чаю Аннушка приготовила ватрушки с творогом, которые мгновенно были сметены расточающими похвалы гостями.
После завтрака Дервиш попросил молодых людей пройти с ним в кабинет. Свидерский остался в столовой, а Аннушка убежала на кухню мыть посуду.
В кабинете, уже без эмоций, они повели подробный разговор о том, как без потерь и в срок выполнить задачи, поставленные Центром. Люшков казался недосягаемым. Тяжело было добыть и информацию о планах командования Квантунской армии. Ситуацию осложняло наличие «крота». Провал радиста Федорова также не вызывал энтузиазма. Павел склонялся к тому, что Федоров, застигнутый врасплох, не успел уничтожить все шифры, и контрразведка подобрала к ним ключ (кстати, это могло бы объяснить и налет на «Погребок»), но Дервиш подверг его предположение сомнению, и его поддержал Дмитрий. В последней шифровке Центра сообщалось только о том, что в город будет направлен курьер, но ничего не говорилось о времени и месте встречи с ним.
– Что ж, остается две версии, – сказал Павел. – Первая – «крот». А вторая… – он задержал взгляд на своем ровеснике, – вы, Дима, могли где-то засветиться!