— Это понятно, уважаемый советник, — ответил царевич. — На радость богам ты дожил и выстоял. Теперь меня очень интересует, на каких условиях они сговорились. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Мардук-Ишкуни ответил не сразу, пожевал обмякшими старческими губами. Наконец признался.
— Они таились от меня. Поспрашивай у своей мидянки. Боги благоволят тебе, Кудурру, они наградили тебя достойной женой. О том же самом спросила меня и она — на каких условиях? Я не сумел… Тогда она сама приложила усилия и узнала, чего тебе следует опасаться.
— Чего же?
— Поединка Господина, устанавливающего день, месяц и год, с демоном бездны, подручным Тиамат.
— Ты имеешь в виду затмение луны-Сина?
— Да, царевич.
* * *
Уже в спальне, сидя на кровати рядом с Амтиду, заметно оплывшей в поясе, он узнал о тех слухах, которые ходили в городе. Некоторые из них, принесенные служанками и верными наследнику чиновниками, подтвердили мидийские и персидские купцы, основавшие в Вавилоне довольно многочисленную колонию. Более точные сведения доставили тайных дел мастера и соглядатаи, внедренные Навуходоносором в различные слои местного общества еще в бытность свою владыкой приказа секретных дел. Согласно аккадским и ассирийским обычаям, определявшим распределение обязанностей в царских семьях, наследник престола всегда отвечал перед царем за добычу сведений и их достоверность. Здесь, в Вавилоне, практической работой занимались главный писец гарема наследника Ша-Пи-кальби и советник Нергал-Ушезуб. Один по должности, другой по призванию…
— Прежде всего твой брат согласился, чтобы в отличие от твоего отца держателями и распорядителями земли вновь были объявлены храмы. Это самая главная уступка. Все остальные, — продолжала рассказывать жена, — не так существенно. Прежде всего сильные в городе требуют подтверждения привилегий, дарованных прежними властителями священным городам. Далее, расширение сферы действия храмовых судов и отказ в праве обжалования их решений в царских судах… Кроме дел по государственным и воинским преступлениям. Изменение пропорций распределения добычи. Жрецы хотят потребовать твердо установленную долю от общего количества добычи, а не просто ту часть, которую царь от щедрости сердца выделяет храмам. И наконец, чтобы прикоснуться к руке Мардука правитель ежегодно должен получать согласие городского совета…
— Вот даже как! — Навуходоносор изломил бровь. — Интересно, на что они надеются? Стоит мне привести войско…
— Но с чьего разрешения ты приведешь войско?
— Как так? — удивился царевич.
— Вплоть до начала месяца арахсамну предсказатели предрекают несчастливые дни для тебя, а в самом начале этого месяца должна случиться битва Сина-луны с чудовищем. До ее исхода, заявляют жрецы, нельзя решать судьбу претендента на власть, это очень опасно для твоей царственности. Вот почему они упрашивают Набушумулишира временно взять власть в свои руки.
Навуходоносор всплеснул руками.
— Все только и делают, что заботятся о моих интересах! — он помолчал, потом поинтересовался. — Братец согласился?
— Нет. Он заявил, что верен данной отцу клятве и только с твоего согласия может заменить тебя в эти страшные дни.
— Ловко. Прости, моя ласточка, я все о делах да о делах, — он погладил жену по объемистому животу. — Жду мальчика…
Амтиду опустила голову.
— Если будет девочка, ты женишься на этой сирийской дуре?
— Вынужден. Ее отец — моя опора в Сирии. Я не могу с ним ссориться. Но если ты родишь мальчика, Бел-амиту будет взята в мой дворец наложницей. Это я обещаю тебе.
Амтиду опустила голову, посидела молча.
— Милый, я так соскучилась по тебе, — она неожиданно заплакала. Ахуро-Мазда отвернулся от меня. Я боюсь родов, меня страшит появление маленького…
Муж погладил ее по светлым кудрявым локонам, выбившимся из-под прозрачной, привезенной из далекой Индии накидки.
— От Астиага тоже давно нет известий… — сказала жена.
Навуходоносор замер.
— Что-нибудь случилось?
— Он попал в опалу. Киаксар решил, что Астиаг собрался поступить с ним также, как ты со своим отцом.
Навуходоносор поднялся, прошелся по спальне.
— Это серьезно? — спросил он.
— Да, отец сослал его воевать дикие племена в горах на востоке. Одним словом, решил держать подальше от Экбатанов.
— Кто в таком случае может прийти к власти в Мидии?
— Кто угодно из братьев. Для нас особенно опасен самый близкий сейчас к отцу Фрашауштра — так называют его в Мидии. Он коварен, хитер и непуган. Он может попытаться посягнуть на договор.
— Неужели он хитрее и коварнее Набушумулишира? — улыбнулся Навуходоносор.
— Твой брат умен, а тот молод и дерзок, — ответила Амтиду.
— Отец предупреждал, что я своим примером окажу Астиагу дурную услугу, — царевич сразу посуровел. — Однако я не бросаю друзей в беде. Астиаг дорог не только мне или тебе, но и Вавилону. У нас с Мидией договор о вечной дружбе. Я попрошу твоего отца прислать экспедиционный корпус мне на подмогу и буду настаивать на том, чтобы командование было поручено Астиагу. Тем самым мы сразу убъем двух кроликов: с одной стороны, Астиаг будет удален от дворца, как того и желает Киаксар, с другой, наследник добудет славу, средства и, главное, ударную силу в споре с Фрашауштрой. Я думаю, тебе стоит написать отцу. Уверь его в искренней преданности Астиага великому царю мидян, а также, ничего не скрывая, изложи мою точку зрения. Сообщи, что я высоко ценю наши дружеские узы и полагаю, что наш великий союз на руку Мидии не в меньшей степени, чем Вавилону. Только в том случае, если между нами сохраняться братские, доверительные отношения, мы сможем разгромить наших врагов и обустроить свои государства. В этом смысле Астиаг — желанный гость в священном городе. Ты так и намекни Киаксару — желанный гость… Мы должны и дальше укреплять наше братство по оружию. Всякие попытки облыжно обвинить одного из победителей под Каркемишем в измене будут просто не поняты в Вавилонии. В этом случае мы волей-неволей сочтем, что наши соседи отвернули свои лица от священного города. Твой отец в здравии?
— Да, он еще крепок, как степной жеребец. То и дело тащит в свою спальню очередных невест… — усмехнулась Амтиду. — Также, как и некоторые, которые то и дело клянутся в любви.
— Мне не нужны невесты, Амтиду, но я не волен распоряжаться собой.
Он обнял ее за плечи привлек к себе, шепнул на ушко.
— Ты никуда не уйдешь, любимая, останешься здесь, со мной. Я все понимаю… — и в ответ на негодующий возглас Амтиду добавил. — Я не трону тебя, просто обниму, послушаю как топает ножками наш маленький. Оставайся?.. Но прежде я должен встретиться с Набушумулиширом. Одно из двух: либо он уже покинул дворец, тогда его намерения вполне ясны, либо он ждет меня с требованием обясниться. Ты ошибаешься насчет Нашумулишира — это не только самый умный, но и самый хитрющий человек на свете, которого я знаю. И очень осторожный… Он знает, что я никогда не доверял ему. Мне бы не хотелось его разочаровывать. Ты отдыхай, я ненадолго…