— Помнится, они тебе сильно понравились в Дире. — Принцесса Мерлью налила в бокалы вино, взяла свой в руку и, прищурившись, посмотрела на Найла сквозь розовый напиток. — Я тогда сидела от тебя в двух шагах. А ты даже не взглянул ни разу. Все на Ингрид пялился. А потом перемигивался со служанкой, которая вылила ей на голову кастрюлю супа. Зачем вы ее привели, если она тебе так нравится?
— Кого? Служанку? — прикинулся непонятливым Найл.
— Зато я тебя здорово во время борьбы уложила, правда?
— Это было жульничество!
— Все было честно! Хочешь, еще раз попробуем?
— Хочу! — Найл ощутил, как внутри его что-то легко екнуло.
Принцесса заговорщически улыбнулась, сделала глубокий глоток из бокала.
— В другой раз. Здесь слишком мало места.
— Боишься… — с разочарованием протянул Найл.
— Ты мышек попробуй. Я их, между прочим, сама делала. И здесь, и в Дире. Хоть бы спасибо сказал, — с деланной обидой надула губы Мерлью.
— Это было самое вкусное, что я только ел в жизни. — Правитель почувствовал, что слова его могут показаться обычным комплиментом, и добавил: — Честное слово.
— Значит, есть что-то хорошее и у тех, кто «прожил всю жизнь под землей»?
— Извини, Мерлью, — Найл накрыл ладонью руку, — я не хотел тебя обидеть.
— А я и не думала обижаться. Скорее, мне тебя стало жаль.
— Это почему? — удивился правитель.
— Ты настолько привык к миру вокруг, что не замечаешь рядом с собой прекраснейших вещей и событий. Знаешь, почему я ужинаю здесь, когда остаюсь одна?
— Не знаю, — покачал головой Найл, с удовольствием похрустывая печеными мышками.
— Отсюда виден закат. Тебе не понять, что это такое, ты привык. А знаешь, сколько закатов я видела за время жизни в Дире? Ни одного! Отец тогда все уговаривал тебя остаться, а ты отказался… Я, дура, обиделась. Знала бы, как здорово наверху — сама бы с тобой сбежала.
Прихватив свой бокал, принцесса Мерлью пересела на диван, вытащила заколку из волос, встряхнула головой.
— Самое прекрасное — это когда над горизонтом облака. Они белые-белые, пушистые, мягкие. Солнце садится, начинает их подсвечивать, и вокруг них появляется золотой ореол. Облака чистые, как молоко, сияют золотом, а солнце начинает краснеть, опускаться ниже, скрывается за ними, а потом выныривает темно-вишневый диск, и облака словно наливаются сладким паучьим вином. — Принцесса одним глотком осушила бокал и поставила его на стол. — А солнце уже прячется за горизонт, облака багровеют, превращаются в злобные тяжелые тучи, готовые наползти на весь мир и затопить его яростью. И вдруг — падает темнота. И все уже позади. Иди сюда, сейчас начнется.
Девушка за руку притянула Найла к себе, усадила рядом. Густо пахнуло ароматом можжевельника, ее длинные волосы щекотали Найлу шею, забирались под тунику. Правитель понял, что ни о каких закатах думать не способен. Найл наклонил голову к лицу девушки, но Мерлью положила ему палец на губы:
— Не торопись. Не надо, — и повела плечом. Найл поднял руку, обхватил девушку за плечи. Мерлью с готовностью забралась ему под мышку.
Получилось удивительно уютно, по-домашнему. Найл повернул свою одурманенную голову, уткнулся носом в душистые локоны. Мерлью вскинула к нему лицо. Найл увидел закрытые глаза и полуоткрытые влажные губы и, совершенно теряя над собою контроль, наклонился к ним…
С грохотом распахнулась дверь и в комнатку влетел взъерошенный Симеон:
— Найл, ты здесь?! Представляешь, он удрал! Неблагодарная тварь! Дикарь! Мерзавец!
Принцесса и правитель шарахнулись друг от друга. Мерлью вскочила, густо покраснев, и стала нервно поправлять волосы. Найл только заскрипел от ярости зубами:
— Кто сбежал, хелицеры тебе в ногу, откуда? Какая сколопендра тебя сюда принесла?
— Он сбежал! Дикарь, которого ты поймал. — Медик увидел бутылку, налил вина в бокал принцессы, залпом выпил и продолжил: — Отожрался за эти дни, трахнул двух моих девиц и удрал! Неблагодарная тварь! Головоног пустынный!
Медик налил и выпил еще бокал. Принцесса наконец немного пришла в себя, испустила смешок:
— Вот такая она, доля правителя. Симеон упустил, а ты лови. — И со внезапной злостью добавила: — Нашел время!
— Найл, его нужно поймать! — сжал свои тонкие желтые пальчики в кулачки медик. — Немедленно поймать. Это все, что у нас есть!
— Где ловить?
Принцесса встретилась с правителем взглядом и уже более спокойно сказала:
— Ты же охотник, Найл. Куда бы побежал ты?
— Домой… — Найл зачесал в затылке, пытаясь сориентироваться в ситуации. — В пустыне мы всегда ориентировались по вершинам Хайбада. Отсюда их не видно. Значит, за пару дней дикарь пригляделся к солнцу, к окружающей местности, прикинул, как добраться до Диры, и удрал. Когда это было?
— Днем. Моей дуре сказал, что сейчас вернется, и только его и видели. Как только он с острова выбрался?
— Некоторые люди умеют плавать, — вставила Мерлью.
— По прямой через пески идти глупо — можно остаться без воды. Скорее всего, он пойдет вверх по реке, а когда будет уверен, что оторвался от погони, накопит сил, припасов и рискнет повернуть прямо на восток. Вполне может получиться…
— Он, наверное, уже далеко ушел? — то ли спросил, то ли сообщил Симеон.
— А может, в городе отсиживается, ждет, пока мы успокоимся, — вслух подумала принцесса. — Рассчитывает потом уйти без хлопот. Я прикажу устроить облаву и расспросить жителей. Может, кто его и видел. Еще надо выслать кого-нибудь вверх по реке, чтобы его обогнали и пошли навстречу… Но пешком его не догнать, нужно просить помощи у Смертоносца-Повелителя.
— Опять к Смертоносцу-Повелителю на поклон? — поморщился Найл. — Может, обойдемся своими силами?
Принцесса вздохнула, покосилась на правителя:
— Вообще-то есть у меня один друг… Он, наверное, согласится помочь. Но ни с кем, кроме меня, дела иметь он не будет. Придется ехать самой. Проскочу пару пеших переходов вверх по реке и пойду в направлении города. Крестьян поспрашиваю, сама посмотрю… Вернусь дня через три. — Она повернулась к Найлу и развела руками: — Вот так…
— Что «вот так»? — не понял Симеон.
— Иди отсюда, — невесело посоветовал ему правитель. — Ты свое дело уже сделал.
— Спасибо, хоть поужинать успели, — в тон ему добавила принцесса и отправилась переодеваться.
* * *
Прежде чем явиться по приглашению Смертоносца-Повелителя, правитель пообедал и теперь сильно об этом жалел: мельтешение картинок, вид земли одновременно из поднебесья и снизу, резкие скачки перед глазами вызывали у Найла сильнейшую тошноту. Причем жаловаться следовало на самого себя: именно ему принадлежала идея отправить одного из пауков-разведчиков к озеру для передачи во дворец той картинки, что видит другой разведчик, улетающий на север в шаре.