— Да это я, — кивнул Найл.
— Так я и знала, — сказала, поднимаясь, Мерлью. — Спать нужно одной.
— Мы готовы передать Пурту новую частицу памяти, — не обратив внимания на принцессу, сообщил смертоносец. — Пойдем, Посланник, мы тебя ждем.
— Хорошо, — вздохнул правитель, — идем.
Место для «вечерней сказки» дети приготовили шагах в сорока от общего лагеря, в небольшой ложбинке между камнями.
Найла усадили на заранее уложенные подстилки, и тут же у ног его опустилась одна из девочек — все остальные слушатели расселись чуть подальше.
— На чем я остановился в прошлый раз? — переспросил правитель.
— На том, что тебе удалось выведать у вражеского переводчика, — с готовностью напомнила девочка у ног.
— Да, — кивнул Найл. — Потом их армия вышла к подземному городу Дира, они начали праздновать победу, а я сбежал.
О том, как захватчики разыгрывали в карты его жизнь, Посланник рассказывать не решился, просто опустив этот момент и начал повествование с того момента, как выбрался на берег из впадающей в озеро Дира реки.
* * *
Когда повествование дошло до момента обнаружения тропинки, правитель почувствовал, что засыпает и предпочел остановиться на этом.
— Вот так я вернулся в город Смертоносца-Повелителя.
Дети, куда более чувствительные к мысленному контакту, нежели бывшие слуги и охранницы смертоносцев, сразу осознали конец повествования, все как один поднялись и канули в темноту, а девочка у коленей поднялась и скинула с себя одежду.
— Ты чего? — опешил правитель.
— Меня зовут Юрма, — ответила девушка. Сегодня моя очередь.
— Очередь чего? — попятился Найл, мысленно проклиная Шабра с его настырностью.
— Как всем, — с детской невинностью удивилась девочка и опустилась на подстилку. Не уходи туда, Посланник, там земля, она холодная и мокрая.
— Нет, — покачал головой правитель, — этот фокус больше не пройдет.
— Это называется «фокус»? — переспросила Юрма. — А почему он «не пройдет»?
— Вот не будет больше «фокусов», и все, — категорически отрезал Найл. — Так можете Шабру и передать: кончились.
— Кончились именно на мне? — голос девочки дрогнул. Ты не хочешь делать его для меня? Во мне что-то не так?
— Да нет, — немного спокойнее попытался ответить правитель. Я просто вообще больше не хочу показывать «фокусы».
Найл и сам не заметил, как включился в ее терминологию.
— Если ты не хочешь показывать только мне, — она чуть не плакала, — Я могу позвать кого-нибудь другого.
Правитель прикоснулся к сознанию Юрмы, и понял все: он ощутил ее радость оттого, что именно ей повезло испытать сегодня нечто таинственное и приятное, о чем так непонятно, но с такой радостью рассказывали Юлук и Кавина; узнал, как разыгрывали сегодняшний вечер, вместе с девушкой пережил восторг удачи, счастья и вдруг — Посланник отказывается от нее! Как, почему?
Что в ней такого, что он не хочет прикоснуться к ней? Неужели она никогда не испытает этого сладостного таинства, так и будет слышать о нем только из рассказов других девочек? Неужели она какая-то не такая, недостойная?
Весь этот клубок мыслей ворвался в голову Найла, разметал все его упрямство по поводу происков ученого смертоносца, толкнул вперед и заставил сжать девушку в объятиях.
— Да что ты, Юрма? Ты такая красивая, добрая, желанная.
Посланник ощутил на губах соленый привкус — слезы. Тело девушки, которая была в полтора раза шире Найла в плечах, внезапно показалось маленьким, полностью поместившись в его объятиях. Обнаженная, она дрожала — то ли от холода, то ли от обиды — и никак не могла взять себя в руки.
— И не надо, — откликнулся Найл на ее мысли. — Все должно быть так, как будет. А нам сейчас будет очень тепло.
Он уже понял, что угодил в прочный капкан — ведь он мог не позволить себе близости с Юлук, он мог еще отказаться от «фокуса» с Кавиной, но теперь любая следующая девушка будет принимать отказ только на свой счет, искать причину пренебрежения в себе, обнаруживать или выдумывать недостатки, обижаться и страдать, пытаться как-то объяснить отторжение правителем подругам.
Ведь если Найл совершал таинство с другими — почему отказал именно ей? Теперь Посланник не имеет права отказать никому — если не хочет сделать девушку изгоем.
Капкан.
— Ты должен делать это во имя будущего народа, — проявился голос бесцеремонного Шабра. Только твоя кровь может влить в его жилы здоровье, спасти от вырождения.
Правитель не стал отвечать ничего — он просто вышвырнул смертоносца из своего сознания и все внимание направил на Юрму. Девушке пришлось сильно понервничать, прежде чем она добилась своего права на Посланника — и теперь его долг компенсировать напрасные страдания и испуг, сделав таинство вхождения в мир взрослых людей как можно более приятным.
* * *
Найл встретил утро в объятиях Юрмы. Он проснулся, словно от толчка, поднял голову и различил рядом крупного смертоносца — замершего, широко расставив лапы, на краю ложбины и четко видного на фоне только-только начинающего светлеть неба.
— Шабр? — Найл скорее догадался, нежели узнал паука.
— Это я, Посланник, — спокойно признался ученый смертоносец.
— И чего тебе нужно на этот раз, восьмилапый?
— Понимания, Посланник, — смертоносец потоптался на месте, мелко переставляя лапы, и снова замер, выбрав более удобную позу. Скажи, почему ты так сопротивляешься правильной вязке с женщинами?
— Потому, что я свободный человек, а не безмозглый производитель!
— Но ведь ты все равно оплодотворяешь женщин! Какая разница, делаешь ты это по правилам селекции, или по случайной выборке?
— Тебе не понять этого, паук. Связь между мужчиной и женщиной — это не просто плотский, это еще и духовный контакт.
— Однако каждый раз, когда ты оказываешься наедине с женщиной, этот контакт возникает. Так было с Сидонией, Танией и Хлорой в Дельте, так было с Юлук, Кавиной и Юрмой здесь. Почему бы тебе просто не оставаться наедине с оптимальной в данный день самкой, и не ждать обычного при этом духовного контакта?
В словах Шабра не было и тени иронии — самый обычный научный интерес. Правитель смешался, не зная, что ответить.
— Скажи, Посланник, — продолжил Шабр, — ты ведь знаешь, почему Смертоносец-Повелитель приказал поймать тебя и доставить в город? Ты, знаешь, что без свежей крови наши слуги вырождаются, ты знаешь, что благодаря обратной вязке нам удастся сохранить предельное количество твоих признаков в человеческих детях, что таким способом можно спасти ваш и без того маленький народ от вырождения на многие поколения вперед. Ответь мне, Посланник, почему ты готов рисковать — и не раз рисковал своей жизнью ради будущего этого народа, но протестуешь против спаривания, которое способно твой народ спасти?!