Ну а искать «дядю Колю» теперь, «под присмотром», — верх глупости! Сейчас лучше всего затихнуть на несколько дней и посмотреть, что будут делать «те». Если повезет, он узнает, кто такие эти самые «те».
У Плюснина все было серьезно. От милиции отъехали на двух «бэхах», а на выезде из города завернули на пару минут в какой-то ангар, где пересели в другой тонированный джип и продолжили путешествие. Спереди пошла одна «бэха», сзади еще две.
Корсакова, правда, Плюснин посадил к левому окну, а сам устроился почти посередине — место для «охраняемого объекта».
Поначалу генерал расспрашивал о поисках потомка Романовых, но вскоре, вздохнув, констатировал:
— Вижу, в самом деле вам досталось, а я тут вопросами извожу. Давайте, отдыхайте, — отодвинулся, давая Корсакову прилечь, накрыл его курткой, и до Москвы больше никто в машине не произнес ни слова.
Дисциплина, однако.
2010, июнь. Москва
Расшифровка телефонного разговора
Первый собеседник: Слушаю.
Второй собеседник: Это я.
ПС: Так, ну, что у вас?
ВС: Он едет в Москву.
ПС: Не понял…
ВС: Повторить?
ПС: На хрена? Что значит — едет в Москву? Что случилось? Вы там вообще нити не вяжете?
ВС: Ну, едет он, едет. Как вам еще говорить?
ПС (после паузы, успокоившись): Вы с тем майором работали?
ВС: Конечно!
ПС: И?
ВС: Он деньги взял, потом сказал, что поговорил со своим начальником, тот пообещал поддержку…
ПС: Это у них и есть «поддержка»?
ВС: Я не знаю, как и что у них называется. Вчера утром его взяли. Прямо в гостинице.
ПС (раздраженно): Я помню. Вы докладывали. Ну, и что потом?
ВС: Потом он у них просидел, получается, больше суток. А потом его отпустили.
ПС: Что значит «отпустили»? Ты с этим майором разговаривал?
ВС: Конечно. Он весь в соплях, говорит, что ничего не смог сделать…
ПС: Да, мне похрену «мог» он или «не мог». Почему не сделал? Что говорит?
ВС (почти срываясь): Я уже сказал: ничего внятного не говорит. Сказал, что ничего у них на Корсакова нет, потому и отпустили.
ПС: А ты ему объяснил, если бы у нас что-то было, мы деньги бы на таких уродов, как этот майор, не тратили??? (после паузы): Что молчишь?
ВС: Я все сказал. Хотите поорать — орите.
ПС (почти спокойным голосом): Ладно. Вы этого … ну… ты понимаешь… Вы его сейчас контролируете?
ВС: В принципе — да.
ПС: У тебя сегодня «месячные», что ли? Что значит — «в принципе»? В общем, так, придется этого… брать в тесную разработку. Очень много вопросов осталось, и мы не можем давать ему свободу, понимаешь? Не можем! Есть план?
ВС: Я ничего делать не буду!
ПС: Не понял.
ВС: Его из отделения вывел Плюснин, и они сейчас вместе едут в Москву…
ПС (в сильном волнении): Какой Плюснин? Тот???
ВС: Тот, тот…
ПС: А ему там что надо?
ВС: Мне его сейчас спросить?
ПС (после паузы): Так… Ну, и что еще? Он один?
ВС: Ага…Один… Щяззз … Там караван из четырех машин. И не исключено, что есть караван прикрытия. И, вообще, я по Плюснину что-либо буду делать только после… решения…
ПС (почти мирно): Ну, ты, давай без понтов… «После решения»… Больно умный нашелся.
ВС: Умный — не умный, а сказал.
ПС: Ладно, отбой. Возвращайтесь.
2010, июнь. Москва
КОРСАКОВ
Он все продумал еще по дороге из Ярославля. Продумал до мелочей! Войдя в квартиру, сразу же приступил к реализации плана.
Прямо у дверей снял с себя все, бросив прямо на пол, стараясь скорее отделаться от противного запаха, пропитавшего, казалось, не только одежду, но и кожу, волосы, каждую клеточку тела.
Потом проскочил на кухню, хлопнул полстакана водки и, ощутив разливающееся тепло, залез под душ. Затем закрыл слив и плеснул шампунь. Плеснул от души, не жалея. Пена стала собираться сразу же, и Корсаков сел в ванну, вытянулся и расслабился.
Подведем баланс, решил он, и начнем с пассивов, чтобы не возникало иллюзий.
Итак, смерть Людмилы Гордеевой. Пока он избегал произносить слово «убийство» даже в разговоре с самим собой. Не надо ничего выдумывать, пока — смерть! Трагическая, нелепая, странная, переполненная загадками, но — смерть!
С Гошей Дорогиным ясности больше. Едва он занялся расследованием обстоятельств смерти Милы, как его убили, и все произошло на глазах у Корсакова.
Ну, а стоило Корсакову самому пойти по следу «мальчиков» Милы Гордеевой, как одного из них чуть не убили у него на глазах, а второй пропал бесследно. Еще хуже, что к родителям того, пропавшего, молниеносно пришла Римма, едва Игорь до них добрался. Ясно, что она не была знакома с Денисом, но старалась создать такое впечатление. Значит, ее туда направил некий таинственный режиссер?
Корсаков подумал, что единственным объектом стараний Риммы мог быть только он. Родители были лишь «декорацией» этого спектакля, нужного только для того, чтобы «перехватить» Корсакова и направить его к Владе Лешко.
Римма, конечно, только исполнитель, и сама ничего не планировала. Поначалу, видимо, она должна была просто увести его от родителей Дениса Балюка, причем максимально быстро.
Почему? Родители что-то знают и могли рассказать об этом?
Вряд ли. Обычная современная семья, где родители и дети обитают в параллельных мирах, мало интересуясь друг другом. Устали люди…
Значит, нужен был именно он — Корсаков? Это уже ближе к правде, тем более что ему, как выяснилось, была отведена важная роль. Какой результат они ждали от его визита к Владе? А не получив, устроили провокацию с убийством и подставой.
Кстати, о подставе. Ну, арестовали его, что дальше?
Они знали, что бумаг от Лешко он не вынес, иначе Римма бы их обнаружила. Недаром же она придумала раздевание, наверняка обшарила все карманы, пока он в ванной был, не зря в постель уложила.
Ладно, удостоверились, что бумаг нет, но интерес к Игорю не пропал. Почему? Надеялись получить какие-то сведения прямо от него?
Скорее всего — да. Какие? Какие?? Какие???
Корсаков с головой ушел под воду. Вынырнул. Подождал, пока вода перестанет стекать по лицу. Если все так, следовательно, в основе всех этих преступлений и происшествий лежат те самые «бумаги», о которых говорили и Римма, и Влада, и Рома Каримов, «бумаги», которые были у Милы Гордеевой…