Постскриптум
Летом 1945 года Генерал Макдональд отправил в штаб-квартиру ВВС США в Европе список шести подземных заводов, на которые к тому моменту удалось проникнуть. На каждом из них до самого последнего дня войны выпускались авиационные двигатели и другое специальное оборудование для Люфтваффе.
Через несколько месяцев в «Предварительном донесении о подземных заводах и лабораториях Германии и Австрии», направленном в штаб ВВС США, констатировалось, что «выявлено большее количество немецких подземных заводов, чем предполагалось ранее». Подземные сооружения были обнаружены не только в Германии и Австрии, но и во Франции, Италии, Венгрии и Чехословакии. Далее в донесении говорилось: «Хотя немцы до марта 1944 года не занимались масштабным строительством подземных заводов, к концу войны им удалось запустить около ста сорока трех таких заводов». К этому можно прибавить еще 600 пещер и шахт, многие из которых были превращены в конвейеры и лаборатории по выпуску вооружения.
Олаф и барон обедали. Все было как в прежние времена – тугая белая скатерть, раритетный сервиз из мейсенского фарфора, изготовленный и расписанный вручную почти два века назад, с известным во всем мире фирменным знаком – двумя скрещенными шпагами, тяжелое столовое серебро, старый вышколенный слуга, лично подающий блюда и подливающий вино в бокалы…
– Итак, день открытия все ближе, – начал серьезную часть разговора барон, когда закончили с первым блюдом. – Но, насколько мне известно, стороны никак не могут договориться по многим вопросам. Я слышал, главный американский обвинитель жаловался, что представления, привычки и образ мысли русских столь отличны от западных, что их бывает трудно понять даже с помощью хорошего переводчика.
– Да, разногласия есть, русские очень упрямы и стоят на своем. Однако… Я думаю, не стоит преувеличивать, они эти противоречия все-таки преодолеют.
– А если мы нарушим эту совместную идиллию? – улыбнулся барон.
– Как?
– Есть документы, которые способны взорвать весь этот суд. И мне обещали представить их копии.
– Кто? Люди из Тайного совета?
– Нет. Их предоставят одни наши американские друзья.
Олаф посмотрел на барона, словно не веря своим ушам.
– Американцы?
– Да-да. Ну, конечно не те, кто воюет с нами в процессе. А те кто против этого процесса…
– И они подтвердят их подлинность?
– Нет, разумеется, нет. Ты хочешь от них слишком многого. Они будут вообще в стороне. Это уже наше дело – швырнуть в стаю этих голубей кошку, как гласит старая немецкая пословица.
– Дохлую кошку?
– Живую! В том-то и дело, что живую, мой мальчик.
Олаф молча ждал, когда барон объяснится.
– Извини, мой мальчик, но пока я не могу сказать тебе, о чем конкретно идет речь. Всему свое время.
– Простите, господин барон, а чего добиваются эти ваши американские друзья? Почему они решили подставить русских?
– Ну, скажем так, они не верят, что с русскими возможен долгосрочный союз. И не хотят, чтобы русские набрали слишком большую силу.
– Понятно. Что требуется от меня?
– Нам надо придумать, как официально представить нашу «кошку» на процессе. Понимаешь, это должен быть не просто где-то всплывший документ. Нам надо попробовать сделать его официальным документом процесса – тогда эффект взрыва будет совсем иной, совсем другой разрушительной силы. Насколько я понимаю, американцы и англичане намерены играть в настоящий судебный процесс, значит, адвокат может потребовать огласить этот документ… И тогда… Тебе надо выяснить, кто из адвокатов решится на это?
– Это потребует особой решительности?
– Я думаю, да. Потому что русские будут в бешенстве. Сам понимаешь, в нынешней ситуации противостоять русским не так просто. Человек должен быть отчаянно смел или чудовищно тщеславен.
– Или получить хорошие деньги.
– Свое он получит.
– Он должен будет скрывать свои источники?
– Нет, зачем же, – усмехнулся барон. – Я думаю, он может сказать, что копия передана ему одним американским офицером, который занимался изучением документов рейха… Передана анонимно. Так сказать под покровом ночи. Пусть русские не забывают, на каком свете живут.
– Я знаю такого адвоката.
– Хорошо. Но не будем спешить. Присмотрись к нему повнимательнее.
– Выпив вина, барон окончательно пришел в благодушное расположение духа.
– А как там вообще обстановка в этом самом Дворце юстиции?
– Американцы называют его «офис». Там полно посторонних, зевак, журналистов, каких-то дельцов… Говорят, на открытие процесса приедет даже Марлен Дитрих.
– Да, американцы любят все превращать в шоу. Тем не менее, воевать с ними не надо было. Впрочем, с русскими тоже. Европы нам вполне хватило бы…
Олаф рассеянно кивает.
– Мне кажется, ты хочешь что-то сказать.
– Там рядом с Дворцом юстиции я видел Гюнтера…
Барон вопросительно поднял брови.
– Гюнтер Тилковски, мой друг по спецподразделению. Помните, они нас остановили в лесу?
– Разумеется, помню. Ну и в чем же дело?
– Он оказался в лагере, где содержат дивизию «Эдельвейс». Их возят трудиться на развалинах рядом с Дворцом. Некоторые работают даже внутри.
– И?
– Гюнтер не тот человек, чтобы просто так сидеть в лагере и разбирать кирпичи.
– Он что – фанатик, для которого самое большое счастье в жизни – орать «Хайль Гитлер»?
– Он профессионал. И как я понял, они готовятся совершить какую-то акцию во Дворце…
– Я знаю. Есть люди, которые хотят с помощью этих солдат провернуть какую-то операцию. Видимо, освободить несколько заключенных. Одного из этих людей ты видел у меня – это господин советник. И что – есть конкретная дата выступления?
– Насколько я понял, пока нет, но речь идет о днях.
– Ну что ж, пусть попробуют… В конце концов, их всегда можно использовать. И в случае успеха, и в случае неудачи.
– Как?
– По-разному, мой мальчик, совершенно по-разному. В конце концов, пусть господа американцы поймут, что не все сегодня в Германии в их руках и под их контролем. А то они чувствуют себя в излишней безопасности… Но запомни – ты в этом деле не участвуешь. Нам только надо подумать, как получить с него свой профит.
На следующий день Олаф рано утром еще до того как пленных привезли на работы ко Дворцу юстиции спрятался в развалинах. Он терпеливо дождался момента, когда шум моторов и ленивые крики американских солдат возвестили, что пленные прибыли. Быть обнаруженным американцами Олаф не боялся – те не совали в развалины нос, потому как не испытывали никакого желания сломать себе ноги или свернуть шею среди воронок, разбитых полов и обрушившихся лестниц.