– Сирота она.

Андрей Иванович вспомнил тонкую фигурку у монастыря, что трепетно прижалась к Ивановой груди, и хоть не в правилах его были сии сантименты, он неожиданно для самого себя смягчился:

– Ладно, бери.

Глава III,
в коей пропавший перстень царевича обретает нового хозяина, а вернее, хозяйку

Андрей Иванович Ушаков считал себя сподвижником Петра по праву. В то время как многие его современники пытались воспрепятствовать новым порядкам, он всей душой принял их. И стоял на их страже даже после безвременной кончины императора. Жесткая регламентация жизни сановных вельмож, введенная Петром Алексеевичем, была Ушакову особенно по сердцу. Одного лишь не мог принять. Ассамблеи эти. Переусердствовал царь-батюшка, сделав и приватную жизнь делом государственным. Нашим только волю дай, так они ее-то службой считать и начнут. Будут с важным видом вино попивать да кости друг другу перемывать, полагая, что выполняют столь странным образом волю Государя императора.

Не любил Андрей Иванович светской кутерьмы, но и игнорировать не мог. И этикет не позволял, и сборища эти могли стать местом, где зарождается брожение умов. Вот и сегодня принужден был скрипки слушать да гостей разглядывать, а вдруг как этот иноземец.

– Ну что, наш чародей прибыл? – поинтересовался Андрей Иванович у Орлова.

Тот казался весьма озабоченным.

– Еще нет, – Орлов обернулся и взмахнул рукой: – Степан!

Подошел камердинер. Хозяин дома зашептал ему на ухо:

– Как только приедет Вангувер, немедля мне доложить.

Гости неспешно прохаживались по залу, камердинер то и дело объявлял вновь прибывших. Ушаков вполуха слушал Толстого и наблюдал за гостями. Да уж, полстолицы, не меньше, собралось посмотреть на этого господина. Скоро гостиная у графа затрещит по швам, а виновник и не спешит появляться. У них там в Европах так принято, что ли? Ушакову даже занятным показалось сие зрелище: знатные вельможи покорно ожидают персону, которую сравнить впору что с шутом – иллюзионист. А Орлов волнуется!.. Ушаков бы еще дольше забавлялся сиими наблюдениями, если бы не очередное объявление камердинера:

– Его высочество царевич Петр и Светлейший князь Меншиков.

Тут уж стало не до смеху. Он же ясно сказал, что сначала надобно самим посмотреть, что да как.

– Это ты его пригласил? – зашипел Толстой хозяину дома у Андрея Ивановича за спиной, склонившись в учтивом реверансе перед вбежавшим в залу царевичем.

– Помилуй меня, весь Петербург судачит об этом фокуснике, – сквозь зубы процедил Орлов. – Хуже было, ежели бы не пригласил.

– Мне сказывали, что у вас будет сегодня необычайное представление, – с упреком обратился царевич к графу.

– Ваше высочество, – расплылся тот в улыбке, – мы хотели доставить вам удовольствие сим сюрпризом и поэтому держали это в секрете.

– Хорошо, – кивнул Петр и, заняв место в первом ряду расставленных кресел, хрустнул яблоком. – Ну давайте, начинайте. Я готов.

Меншиков сел по правую руку от царевича, Мария – по левую. Гости заняли свои места по негласному ранжиру. Клавесин, виолончель и гобой продолжали развлекать публику, но не за этим она сюда собралась. Ну и что теперь будет делать наш учтивец? Андрей Иванович взглянул на Орлова, который аж с лица сменился. Но положение спас камердинер. Он подбежал к барину и что-то шепнул ему на ухо. Тот перекрестился. Ушаков понял, что Вангувер наконец прибыл, и не ошибся.

Всего несколькими минутами назад экипаж голландца, запряженный парой лошадей, остановился перед особняком. Иноземец вышел сам и подал руку хорошенькой барышне. Да-да, мы не ошиблись. В это трудно поверить, но Вангувер начал творить чудеса еще до представления. Чумазый паренек, что промышлял мелкими кражами на амстердамском рынке да сопровождал фокусника давеча, превратился в девицу. Лицо вроде то же, но совсем иная грация, высокая грудь, каштановые пряди тяжелых волос.

Вангувер втянул тонкими ноздрями воздух и произнес:

– Ну что, Кэт, этого я ждал несколько лет.

– У нас все получится, – мягко улыбнулась та в ответ.

– По приглашению Его сиятельства господин Вангувер из Амстердама, – огласил залу камердинер.

Гости затихли в ожидании. Боковая дверь распахнулась, и человек, который был новостью в последние дни почти в каждом уважающем себя столичном доме, предстал на пороге. За ним в залу вошла и Кэт.

– Добрый вечер, господа! – Вангувер окинул присутствующих взглядом.

– Ваше высочество! – поклонился он царевичу. – Спасибо, что сочли возможным уделить время моему скромному представлению. Если вы позволите, я начну. Прежде всего я хочу поблагодарить хозяина дома за ту честь, которая была оказана мне: предстать перед вами, чтобы развлечь ваши милости. Я думаю, что никто из вас не будет против, если Его высочество поучаствует в сегодняшнем представлении.

Царевич не возражал, с довольным видом поднес яблоко ко рту… Публика зааплодировала в знак почтения. Кэт, кокетливо состроив глазки, сделала жест, призывающий к вниманию, и публика стихла.

– Вы позволите ваше кольцо? – подошел голландец к Петру.

Ушаков, сидевший сразу за креслом наследника, с интересом наблюдал за действиями иноземца. Царевич, сняв массивный перстень, протянул его фокуснику. Вангувер взял кольцо и поднял его перед собой, показывая публике.

– Бокал!

Кэт протянула поднос с требуемым реквизитом и налила из кувшина воды. Вангувер кинул туда кольцо и, подойдя к первому ряду, показал гостям, что кольцо на дне, к тому же покрыто водой. Затем он отошел на два шага к помощнице, взял у нее салфетку и, накрыв бокал, сделал над ним магические пассы.

– Вы все видели, что кольцо было в бокале. Итак, будьте внимательны!

Самойлов еще пристальнее уставился на ловкие руки фокусника. Тот сдернул салфетку, кольцо исчезло. Зал в изумлении ахнул. Меншиков усмехнулся и, громко, по-свойски похлопав по колену Орлова, произнес:

– Мой тебе совет, пока не обшаришь карманы этого умельца, из дома его не выпускай!

Общество почтительно рассмеялось. Вангувер поднял бокал, призывая к вниманию. Все смолкли. Иллюзионист поднес бокал ко рту и выпил. Лиза с широко раскрытыми глазами наблюдала за странным человеком, творившим чудеса.

– Это зря я говорил про карманы, – залился очередным приступом смеха Светлейший, – похоже, ему брюхо придется вспарывать.